22 мая мы объявили, что запускаем рубрику «Людское», а одним из первых текстов в новом формате будет материал о проблемах ксенофобии в Средней Азии: как местное русское население внезапно столкнулось со «стеклянным потолком» возможностей из-за «неправильного» происхождения, внешности и языка, и как местные русские и русскоязычные стали мишенью для многочисленных отрядов экстремистов, одержимых идеей очистить регион от всего, что так или иначе связано с Россией — страной, которая, по их мнению, является главной причиной всех бед Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Туркмении и Узбекистана.

Сегодня мы наблюдаем невероятный объём материалов по запросу «проблемы и жизнь трудовых мигрантов в России».
С ходу находятся сотни материалов «Новой газеты», свежее видео Антона Лядова, недавний скандал в социальных сетях про «москвича, вставшего на колени перед мигрантом».
Основные темы: низкий заработок, плохие условия труда и жизни, трудовые патенты, право на свободное передвижение, ксенофобия со стороны населения и коррупция.

На фоне этого, тема происходящего с русскоязычными в родных странах трудовых мигрантов кажется забытой. Мы не знаем почему так произошло: все правда забыли или же просто не хотят вспоминать?

Я, главный редактор LC, решил исправить положение и предложил всем тем, кто жил или до сих пор живёт в Средней Азии, и столкнулся с ксенофобией в свой адрес — прислать нам свою историю, которую мы бы разместили анонимно или не анонимно.

За прошедшие два месяца, пока длился «сбор», мы встретили лишь один едкий комментарий и очень много сообщений с одобрением идеи нового проекта. За всё это время нам прислали 10 историй: все они разные, короткие и длинные, эмоциональные и не очень. Несколько отозвавшихся, в итоге, отказались давать интервью. Некоторые писали, что вспоминают происходившее сквозь слёзы, а кто-то написал, что просто «передумал отправлять ответы».

Со временем мы осознали, что материал и правда может не понравиться многим, кто, так или иначе, поддерживает трудовых мигрантов из Средней Азии, поэтому было решено разместить все ваши ответы анонимно (вне зависимости от пожеланий некоторых интервьюируемых не сохранять их анонимность) в целях безопасности.
Хочу добавить, что данная публикация не несёт в себе цели кого-либо оскорбить, задеть чувства и, ни в коем случае, не призывает к разжиганию межнациональной вражды.
Всем интервьюруемым я отправил одинаковый список вопросов, который прикладываю ниже.

---

Где вы жили? Как вы жили?
— В какой именно стране Средней Азии жил/живёт интервьюируемый, какие у него были/есть жилищные условия, кем он работал/работает, как он оценивал/оценивает свои условия жизни там.

Сколько вы там прожили/живёте и почему/как оказались там?
— Как вы оказались в этой стране (возможно туда приехали ваши родители или дедушки с бабушками, а возможно они там и родились) и сколько времени там прожили.

С какими именно проблемами вы столкнулись/сталкиваетесь при жизни там?
— Притеснения со стороны местного населения, увольнение из-за «не той национальности», финансовые проблемы и конкретная угроза жизни.

Есть ли факт бездействия со стороны местных органов правопорядка или отсутствие реакции со стороны МИД РФ?
— Если такая реакция должна была быть, например вы тогда являлись гражданином РФ, который проживал в стране N.

Как вы уезжали и как происходил переезд?
— Как вы приняли решение о переезде (опционально: в каком году?), что препятствовало переезду и насколько Россия (как государство) помогло/не помогло в этом? Возможно страна N как-то способствовала переезду? Куда именно вы переехали и как устроили свою жизнь тут?

Опциональные вопросы:
— Как вы считаете, что можно было сделать, чтобы предотвратить притеснения русских в странах N?
— Как вы считаете, могла ли что-то сделать Россия, чтобы упростить въезд и репатриацию русских? Если да, то что именно?

---

Наша редакция может не разделять мнения интервьюируемых, а ответы размещены «as is», то есть никаких корректировок в смысловую часть ответов не вносилось, мы провели только проверку текста на грамматику и орфографию.

Материал публикуется исключительно благодаря вашей материальной помощи. Будем рады, если вы поддержите нас рублём — это действительно важно для нас. Из этих средств мы ежемесячно оплачиваем труд редакторов, дизайнеров и авторов.
Приятного чтения.

---

Аня

Я родилась в республике Кыргызстан в 1995 году. У нас был дом, в частном секторе. Дом из “самана” – 2 комнаты, отапливаемые угольной печью. Кухня и веранда не отапливаемые. Весь участок был 6 соток. Была баня, которую топили раз в неделю, чаще по субботам. Так же имелась постройка, имеющая несколько назначений – погреб, хранилище зерна и кладовка. У нас всегда было большое хозяйство: 2 коровы, бычок или коровка на вырост и продажу, 5-6 свиней, выводок поросят на продажу. Одно время были куры, но в 2000 году была какая-то болезнь, они все умерли, и больше мы не стали их разводить. Огород – все, что вырастишь, то и будешь есть: помидоры, огурцы, капуста, картошка, клубника, яблоки, груши, вишня, малина, персики, слива. Все, что можно как-либо заготовить, консервировалось и сушилось. Отец работал начальником КИПиА на молибденовом заводе (не знаю, как правильно называется данное предприятие – оно находится около города Кара-Балта), а мама на мелькомбинате, на должности «зерновик-технолог». Их общая зарплата составляла в лучшем случае 6000 сомов. Курс к рублю на то время около 2/1. Мы считались не богатой, но вполне зажиточной семьёй. По моему самоощущению денег всегда не хватало. Покупка одежды была регламентированным процессом – перед 1 сентября продавался бычок, резали свинью и продавали мясо, использовали деньги, накопленные от ежедневной сдачи на продажу молока и прочих молочных продуктов: творога, сливок, сметаны. Никаких вкусностей типа сыра, колбасы и конфет. Фрукты ели только те, что выросли, и только в сезон.

Как моя семья оказалась там?  Мои бабушки и дедушки там родились. Знаю, что прабабушка участвовала в прокладке железной дороги в Азию, а прадедушка был машинистом на поезде. Другой прадед был пчеловодом, ездил по Империи и в итоге остановился у гор, где много полей и цветов.

Еще один прадед жил там до революции, его семья была крупными землевладельцами и занималась разведением овец. Прадед даже попал в историю как один из заводчиков тонкорунных овец. В годы революции семья прадеда, разделив обширное хозяйство между братьями и сестрами, эмигрировала в Донецкую область. Там они обосновались, но в итоге их признали «кулаками» и, после раскулачивания, сослали на Урал. В годы Великой Отечественной Войны прадед не был мобилизован, т.к. считался неблагонадежным – его оставили в тылу на заводе, где он и проработал всю войну, после чего вернулся в Киргизию уже с прабабушкой и детьми.

Сейчас я живу в России, в Москве. И, смотря на жизнь там, я каждый раз говорю: «Как бы здесь мне ни было плохо, это все равно лучше, чем там». 

Могу сказать, что у них там 90-е до сих пор. Я уже говорила о постоянном дефиците средств, мясо – только если зарезали свинью или курицу. Т.е. это не раз в неделю, а порой раз в 1-2 месяца. Летом и осенью – много овощей и фруктов, зимой и весной основа рациона – картошка, иногда макароны, крупы, и то благодаря тому, что мама работала на мелькомбинате. Отец некоторое время работал на пивзаводе (пиво/лимонады), и когда он приносил газировку – это был праздник. 

В семье моей тети (они не работали) заработок был другим – в той части страны, где они жили, в советское время на ребенка выдавали участок земли около гектара площадью. В их семье было 3 ребенка и 2 взрослых, эту землю они засеивали пшеницей, ячменем, клевером, часть урожая оставляли себе, часть продавали. 

В трудные времена, когда денег совсем не хватало, можно было заработать на поле. Выглядело это так: в 4 утра люди толпой собирались на определенном месте, их загружали в грузовики и везли на поле, которое надо обработать. Летом в тени +45°. За работу с 4 до 16 часов платили 200-500 сомов, как повезет. 

Про притеснения… Мы жили в 60 км от столицы, Бишкека. Население обрусевшее – некоторые киргизы говорили по-русски лучше, чем русские, и приблизительно до 2005 года все было нормально.  С этого времени в нашу область началась какая-то миграция населения, про которую даже местные говорили: «они с гор спустились».  Приезжали люди с гор, из районов, соседствующих с Узбекистаном – другие, злые, можно даже сказать – дикие. Все, до чего можно дотянуться, нужно сломать, украсть, разрисовать. По прошествии 15 лет (я регулярно езжу туда к бабушке) разница очень заметна. Раньше каждое поле было обсажено деревьями, чтоб ветер не вредил посевам, были лесополосы. Сейчас все вырублено – дикари приезжают, возводят самострой, трущобы, вырубают деревья на стройматериалы, и для того, чтобы топить печи, воруют скот, грабят окрестные дома. Если раньше русские уезжали, когда им было куда ехать и их где-то ждали, а русские немцы уезжали в Германию, то с появлением горцев начали уезжать все.

Ниже я приведу пару ситуаций, которые произошли с моими родными незадолго до и в скором времени после нашего отъезда.

Эпизод, произошедший на заводе, где работал мой отец, выглядел так: руководство незаконно продало какой-то прибор за несколько миллионов, а моему отцу предложили сделку – чтоб он взял вину на себя и отсидел около 3-х лет. А за это его не уволят и заплатят. Предложение поступило именно ему потому, что он русский. Отец, естественно, не согласился, и его уволили. Сейчас он не может найти официальную работу, ведет домашнее хозяйство и подрабатывает электриком.

Другая ситуация случилась с моим двоюродным братом, который на тот момент только отслужил в армии. В стране началась череда революций и восстаний, были стычки на границе с Узбекистаном. Был создан так называемый “славянский отряд” – несколько десятков русских мальчишек призвали на службу и отправили патрулировать наиболее опасные районы страны. С приказом вести огонь на поражение. Через месяц после того, как он вернулся, мы приехали и забрали его к себе. Теперь он живёт в России, в Подмосковье.

Переезд. 

Моя мама не выдержала такой жизни, и начала узнавать, где какие родственники живут и куда можно уехать. В итоге она собралась и поехала одна в город Новомосковск к нашей очень дальней родственнице. На тот момент процесс получения гражданства включал в себя получение вида на жительство на несколько лет и необходимость обязательного трудоустройства. Все это длилось 2 года, за это время мама приезжала 1 раз. Мы жили с отцом. Было очень тяжело.

По прошествии 2-х лет моя мама получила гражданство РФ и купила старый дом в глухой деревне в Тульской области. Родители развелись, мне было уже 12, и я сама сказала, что хочу быть с мамой. Сестру она не забрала потому, что у нее были выпускные 10-11 классы, а в РФ уже ввели ЕГЭ, и разница в обучении стала бы проблемой. 

Теперь о моих приключениях, связанных с переездом и гражданством. Для того, чтоб вывезти из страны несовершеннолетнего ребенка, необходимо разрешение второго родителя, заверенное нотариусом – загранпаспорт на ребенка не нужен. В поезде возникли небольшие проблемы – у нас в документе было написано “заявление”, а не “разрешение”, но путем нехитрых манипуляций с деньгами нас выпустили из страны – такой вопрос возник только на границе с Киргизией. Мы уезжали на поезде, за трое с половиной суток суммарно пройдя 4 пограничных контроля: Киргизия – Казахстан, Казахстан – Россия. В России к этому моменту моя мама уже переехала из Тульской области в Московскую, где устроилась в городе Кашира на картонную фабрику, снимала комнату. Спустя 1 день после приезда мы пошли в школу, лучшую в городе, и без каких-либо проблем оформились – просто принесли выписку из старой школы и свидетельство о рождении, объяснив, кто я и откуда приехала. В итоге я начала учиться и до получения паспорта в 14 лет у меня никто не требовал никаких документов. Классный руководитель время от времени спрашивал, как дела с оформлением, я говорила, что все нормально, и все.

Что же было с гражданством…

В 2007 году для приезжих из Киргизии ввели упрощённую форму получения гражданства РФ.  Вид на жительство стал не нужен, весь процесс занимал 3-6 месяцев, включая сбор документов. Но при этом необходимо обязательно продлевать временную регистрацию по миграционной карточке, которая заполняется при пересечении российской границы. 

И вот тут возникла проблема. Учитывая, что путь из Каширы в Новомосковск занимал 5 часов на поезде, мама не могла поехать из-за работы. Мы попросили нашу родственницу это сделать – просто сходить в паспортный стол, написать заявление и отдать его. Но в итоге она этого не сделала, мне для получения документов не хватило 3 дней, и все аннулировали. 

Полгода я жила вообще без каких-либо документов, разрешающих мое пребывание в России. Для подачи документов заново необходима была миграционная карта, а для этого надо было снова выехать и въехать в РФ. Самой ближайшей границей была Украина, и спустя год мы поехали туда на поезде. Оказалось, что правила въезда для Украины сменили, и на ребенка нужен загранпаспорт. На границе нас сняли с поезда вместе с примерно сотней других мигрантов, тоже приехавших сюда исключительно ради миграционных карт. Украинцы на границе тоже не дураки и придумали следующую схему заработка: они эту сотню человек загоняют в ближайший барак и с каждого берут по 100 грн. (по меркам 2009 года – 10000 с поезда минимум). Таким образом и мы попали в эту толпу. Начались препирательства, за нас заступился какой-то мужчина – я безмерно ему благодарна, и нас отпустили без поборов. Дождавшись обратного поезда, мы заполнили карточку, но тут началось снова: «Вы вывозите ребенка без паспорта, сходите с поезда». Погранцы стали переговариваться между собой по рации, и кто-то передал: «Ой, отпустите, мы с ними уже разобрались» (с одной стороны, спасибо всем, кто допустил эту ситуацию, но с другой получается, что за 1000 р. можно вывезти из страны любого ребенка). По возвращении мы заново подали заявку на получение гражданства. К этому времени моя сестра окончила школу, мама привезла ее, и мы вместе через 4 месяца стали гражданами РФ. Параллельно с этим мне сделали документы, которые мне нужны были для жизни в будущем – ИНН и СНИЛС. Так как Новомосковск относится к территориям, пострадавшим от катастрофы на Чернобыльской АЭС, мы оформили социальную помощь в размере 400 р. в месяц. 

Очень много проблем было с оформлением документов. Каждый документ должен быть переведен на русский язык (хотя в свидетельстве о рождении 2 половины – одна на русском, вторая на киргизском), каждая печать должна быть переведена, каждый перевод должен быть заверен у нотариуса, причем не у любого, а только у того, к которому направили в паспортном столе. И, естественно, все это стоило немалых денег.

Теперь о жизни в РФ. Мне, 12-летнему подростку, было сложно – ни друзей, ни знакомых. Дети злые, им не важно, русский ты или нет – ты приезжий. У меня сложились хорошие отношения с несколькими детьми, но при этом были ситуации, когда я слышала в свой адрес: «Че ты сюда приехала, вали в свою Киргизию». Я даже не помню, как рассказала об этом маме, а та, в свою очередь, классному руководителю, в итоге была большая беседа о том, как жить дружно. По большей части класс относился ко мне нейтрально.

Из-за состояния здоровья мамы мне пришлось уйти из школы после 9 класса. Я тогда еще вообще не знала, кем хочу стать, и по выбору мамы пошла в медицинский колледж на медсестру (маме пришлось перебраться со мной в Москву), там с отношением было все хорошо, окончила я с отличием. Дальше поступила в МГМСУ им. А.И. Евдокимова (в народе – 3 мед), где сейчас учусь на 5 курсе, тоже с отличием (борюсь с ковидом😒).

У моей сестры ситуация сложнее, так как ей пришлось работать сразу после приезда, потому что маминой зарплаты на троих не хватало. В итоге она осталась вообще без образования. Сейчас работает в Макдональдсе заместителем директора ресторана.  Предлагали место директора, но она не может им стать из-за отсутствия образования.

У двоюродного брата были сложности из-за армии. Как я уже говорила, в Киргизии он отслужил. Но РФ тоже требовала выполнить воинский долг. Он ходил по инстанциям, разбирался с военкоматом, чтоб ему засчитали службу и выдали военный билет. Долгое время работал разнорабочим на стройках. 5 лет назад женился, и пошел служить в полицию, в ППС.  Были заморочки и с другими документами.  Оказалось, что с получением гражданства РФ гражданство Киргизии не аннулируется, а чтоб от него отказаться, необходимо предоставить кучу справок: об отсутствии долгов, судимостей и т.д., которые нужно делать в Киргизии. 

 Можно было делать иначе – отказаться от гражданства при отъезде в РФ, но была ситуация, когда знакомые отказались от гражданства Киргизии, но и Россия отказали в оформлении, и в итоге пришлось восстанавливать все документы.

Россия сделала упрощённый въезд для граждан Киргизии и ряда других стран всего на несколько лет. На данный момент снова вернули процедуру с видом на жительство, теперь моя двоюродная сестра, которая переехала в Санкт-Петербург, и ещё один брат, переезжающий в Казань, будут вынуждены пройти через все круги бюрократического ада, что займет не меньше 5 лет. 

Тимофей

Жил в Узбекистане, город Самарканд. Был свой дом с большим двором прямо в историческом центре города, через дорогу от площади Регистан (визитная карточка города). Я сам был ещё совсем маленьким. Мать несколько лет работала в школе, а потом в университете. Отец работал в системе общепита. Дед был очень большим чиновником в Ташкенте (у него и у его сестры было по трехкомнатной квартире, две дачи). Можно сказать, что мы были элитой. Прочие родственники тоже жили достаточно благополучно.

Мой прапрадед по отцовской линии был железнодорожным чиновником в Симбирской губернии, и однажды получил предложение переехать в не так давно завоёванный Туркестан, в Самарканд, чтобы курировать там строительство железных дорог и прочей инфраструктуры. Точную должность я не знаю, к сожалению. Там же он встретил революцию, но Гражданская война там имела другой оттенок – не столько «белые против красных», сколько «русские против басмачей» (радикальные мусульмане-джихадисты). Прапрадед с двумя своими сыновьями записались добровольцами и воевали против них. А когда басмачей частью уничтожили, а частью изгнали в Афганистан, то страна уже называлась СССР.

О родственниках по материнской линии я знаю только то, что они бежали в Узбекистан с Поволжья во время голода в конце 20-х годов, да так и остались там почти до конца ХХ века.

После поражения СССР в Афганистане очень сильно активизировались радикальные исламисты и, как следствие, радикализировали местных сельских жителей. При попустительстве (а то и по наставлению) узбекских национальных элит виновником во всех местных бедах назначили, конечно же, русских. В начале 90-х было много… страшного. Убийства без суда и следствия, групповые изнасилования в ташкентском метро, все атрибуты расправы над «колонистами».

На заборе нашего дома в Самарканде написали: «Русские убирайтесь, или завтра мы вас убьём». У отца были знакомые в органах, которые ему подсказали, что угроза реальна на 100%, а у них руки связаны, и нам надо срочно валить. Той же ночью родители взяли малолетнего меня в охапку, погрузили самое ценное в машину и бежали из города. Думаю, расположение дома в центре города просто привлекло внимание банд, а может были и другие причины, т.к. мои родственники, жившие в обычных квартирах в спальных районах, остались и, с горем пополам, пережили начало 90-х никуда не сбегая.

Все члены моей семьи были гражданами СССР с пропиской в УзССР.

Бежать нам пришлось ещё даже до развала, в 90-ом году. Как уже выше написал, выбора нам не оставили. Когда срочно бежали, то сначала приехали к моему деду в Ташкент, оставили меня у него (впрочем, уже через 3 месяца мать не выдержала разлуки и забрала меня к себе), а родителям в тот же день дед организовал через знакомых в ВВС место на военном транспортнике, который летел в Крым. Вот так, даже не разбирая вещей, заехали на Ниве в самолёт и улетели в Симферополь.

В Крым поехали по двумя причинам: как в самый тёплый русский регион, и потому, что туда переезжало много семей знакомых и друзей моих родителей. Крымским татарам как раз разрешили вернуться домой в конце 89-го (их же как раз в Узбекистан депортировали), а среди друзей и однокашников моих родителей было немало татар, вот и мы тоже присоединились к миграции. «Наша» волна переселенцев основала целую новую деревню под Симферополем.  

В последние две декады существования Союза активно стала продвигаться политика «начальник (говорящая голова) – нацмен, а зам, делающий дела – русский». Вместе с этой политикой началась скоротечная деградация в управлении республикой.

Эти «элиты» почувствовали запах крови и начали активно играть с огнём, позволяя разгораться исламизму в сельских регионах страны. Несмотря на то, что с момента искоренения басмачей Узбекистан был очень светской и благополучной республикой. Не разрекламированный, как Грузия, но, тем не менее, образцовый. Возможно, именно поэтому после вспышки насилия в 90-91 годах ситуация более-менее устаканилась, а может и потому, что там дислоцировалась внушительная группировка советской армии. Вообще же, политика выдавливания специалистов не так сильно затронула эти края, и русские кадры в советское время ценились очень высоко, т.к. узбеки сами по себе были совершенно никчёмными управленцами. Мой дедушка стал начальником пищевого треста уже в 28 лет, а на пике карьеры у него в подчинении было больше 60 000 человек по всему Узбекистану.

Россия не сделала вообще ничего. Полный паралич воли. Упомянутая армия могла занять весь Узбекистан за считанные часы, но вместо приказа были политические игрища, в результате которых эта армия досталась суверенному Узбекистану. Может быть, частью этих игрищ и было купирование исламистских настроений и предотвращение действительно массовых убийств русских, как в других республиках, но это уже исключительно мои спекуляции.

На сегодняшний день уже практически все мои родственники переехали в Россию. В том числе и дедушка. Он держался до начала 00-х, но постепенно его выдавили с работы (как административным давлением, так и угрозами). Я как раз был у него в гостях, когда в окно квартиры на втором этаже влетел кирпич с запиской: «Уходи или кинем гранату». Перепугались тогда знатно. Переехали, конечно же, отдав всё имущество за копейки и без малейшей помощи со стороны РФ.

Ну а непосредственно моя семья, оказавшись в Крыму, билась за право получить гражданство РФ, но всё было тщетно, пока не грянул 2014 год.

Настя

Я родилась в Узбекистане в 81-м году. Мы очень часто переезжали, но с моих 6-ти до 12-ти лет жили в Ташкенте. Я была маленькой, и многое для меня происходило внезапно. Я помню, как папа жаловался маме, сидя в темноте на кухне, что его никогда не сделают руководителем – фамилия не та. Что, невзирая на опыт (а он в горнодобывающем деле с окончания МИСИС), возьмут узбека. Он рассказывал, как писал работы и диссертации для продвижения своего национального начальства, чтобы встать в очередь на квартиру, так как жить с двумя детьми в общежитии было несладко, или на покупку Жигулей. Потом брата забрали в армию и, как и большинство русских, он попал в горячую точку. Не сосчитать, сколько папа ходил по своим начальникам, которые сыновей отмазали, и просил перевести брата в любую другую часть – лишь бы тот остался живой. Отмазывать от армии мы не собирались, у отца был принцип. Брат вернулся на побывку: худой, бледный, постоянно улыбался, как маленький, а ещё очень боялся любых хлопков и резких звуков. Рядом с Ташкентом был город Ангрен, на тот момент его превратили угольный разрез – у нас было слышно, как там взрывают уголь. Как-то раз мы шли по базару, и прозвучал взрыв. Брат среагировал молниеносно – я не успела заметить, как в несколько прыжков он очутился около меня, схватил в охапку и, закрыв собой, спрятал меня под прилавок. Я помню только мгновение: вот я стою, а вот я лежу.

Вернувшись домой, брат устроился работать в полицию, а через полгода уехал во Владивосток. Ему бы ни за что не дали продвигаться по службе – он русский.

Когда начался развал СССР, наступил полный бардак. Узбеки стали срывать с русских девушек украшения, а полиция смотрела на это сквозь пальцы. Потом начали калечить девушек: резать бритвами щёки и голые ноги-руки узбечкам-полукровкам и всем, кто не отвечал шариату.  Особенно светлокожим.

Я помню, как почти в один день изменился город: вот мы уезжаем из своего района к друзьям, чтобы от них в аэропорт ехать, и мой район чистый, солнечный, целый… а вот едем к аэропорту, и многие скамейки и урны разбиты, раскурочены, автоматы газировки перемотаны цепями, а на цепи висит железная кружка. Ощутимая разница – чистый стеклянный стакан в той жизни и кружка на цепи в новой. У русских никогда там не было будущего, а потом не стало и настоящего.

И немного про мою бабушку. Моя бабушка всю войну проработала в госпитале в Ангрене, её муж построил там большой дом, на два крыльца – для себя и для семьи сына. Когда Ангрен стал добывать уголь, и выяснилось, что уголь есть и под нашим домом, дом отняли, а бабушке дали маленькую квартирку, в которой даже нормальной ванной не было – целиковая не поместилась, была сидячая. На то, что моя бабушка инвалид и не может садиться в такую ванну самостоятельно, узбекским чиновникам было плевать. Она была ветераном труда. Папа пытался пробиться, но ему сказали, что он должен быть благодарен за сына и то, что бабушке хоть что-то дали.

Ангрен был красивым молодым городом, а теперь это город-призрак.

Дима

Жил в Киргизии, слава Богу, на севере. До 16 лет жил с матерью и младшими, потом поступил в университет, жил на съёмных квартирах, работал промышленным альпинистом. В принципе, жить можно, но роста никакого. Я там родился, как и мама, и бабушка. Прадеды приехали туда совсем молодыми, на волах откуда-то из-под Киева. Прожил там до 28 лет, потом уехал учиться в Россию.

После окончания школы поступил на бюджет в университет. Проучился 3 курса в универе, к 4-му курсу остался единственным русским на специальности. Мне сказали, что теперь лекции будут на государственном языке, так как не все студенты понимают по-русски. До этого выкручивался тем, что ходил с платной группой, которых было две – киргизская и русская, но, когда я остался один, группы объединили. Конечно, бывали конфликты из-за «не того» разреза глаз. Из-за того, что «джумбаши» то есть «русские о**ели». Пару раз валялся в больнице с сотрясениями.

Уехал оттуда после очередной революции, если честно, я думал, что после получения образования вернусь, но, приезжая в отпуск, понял, что делать там нечего. Уехал бы раньше, но не было денег. Надо было помогать матери, пока младшие не подросли и не стали сами зарабатывать. Россия не помогала ничем. Помню слова президента в начале 00-х, когда он сказал, что кто хотел – те уехали, а кто не уехал, ну, значит им так нравится.

По приезду в Москву начал решать вопрос с гражданством, до слез обидно было, когда в ФМС говорили, что гражданство получу только в общем порядке через 5 лет, а то, что я русский – не основание его давать. Мне пришлось вести переписку с ФМС, ходить на приёмы к начальникам. В итоге я дошёл до заместителя начальника ФМС по Москве, тогда дело сдвинулось с мёртвой точки, но и потом инспекторы не принимали анкету, говорили, что заполнена неправильно, хотя я заполнял по образцу, висящему у них же на стенде. Наверное, вариантов 10 этой анкеты сделал для разных сотрудников, пока я не дал профессиональную консультацию одному инспектору, которая сжалилась и приняла документы. Сейчас живу в Москве, женился, работаю по специальности, которую получил здесь. Считаю, что Россия могла бы брать на контроль подобные дела, на уровне посольств и консульств. Призывать местные органы порядка к ответу. Россия могла бы сделать что-то вроде карты русского, по аналогии с картой поляка в Польше. Ну и помогать с обустройством на новом месте, или хотя бы не мешать, если помогать не хотят. Принимать без лишних заморочек документы. Программы переселения делать и в центральную Россию, а не только в те места, куда Макар телят не гонял.

Помощь от русского сообщества необходима при оформлении документов, это очень тяжело для репатриантов.

Владислав

Собственно говоря, жила моя семья в квартире на Советской улице в тогдашнем Фрунзе, ныне Кыргызстан. Двухкомнатная квартира, плюс у прадеда был неплохой дом с небольшим хозяйством в пригороде (Маевка). Жили довольно хорошо по советским меркам, бабушка была бухгалтером на местном заводе. Дед шофёр.

История их появления там не особо радостная: прадед по линии бабушки вынужден был всю жизнь прожить по чужим документам из-за доноса односельчанина за «антисоветскую деятельность», поэтому в начале 1950-х Пензу поменяли на солнечный Бишкек.

Со стороны деда ситуация похожая, после войны его отца-танкиста угораздило попасть в лагерь, как и многих солдат той эпохи. После его освобождения семья деда некоторое время пожила в Грузии, но вскоре переехала в Киргизскую ССР также в районе 1950-х. Моя мать родилась и пробыла там до 1992 года. С её слов хотелось бы рассказать о проблемах тех времен.

Во-первых, русским было очень сложно поступить в медицинский институт, во многом из-за политики продвижения меньшинств. В итоге на всём потоке она училась с двумя русскими, русским евреем и парой десяткой киргизов. Косые взгляды и скрытая ненависть существовали всегда, но к её 18-летию обострилась особенно (1990 год). Поводом для очередного скандала стало сделанное модное тогда мелирование пряди волос (как я понял, одна блондинистая прядь на тёмную шевелюру). Этот поступок возмутил просвещенного киргизского преподавателя, и он ни в какую не хотел ставить ей зачет: “Орус джок зачёт”, как он говорил. Спасло ситуацию то, что в один день он заболел, и именно тогда моя мама была в институте. Получив трудовую пятёрку, она закрыла сессию, забрала документы и перевелась в Саратов.

Но имущество осталось, окончательно переехали и распродали всё к 2008 году. Был серьёзный сдерживающий фактор: прадед и прабабушка были маломобильны, особенно прабабушка. Но затем случилось два события:

1) Революция 2005 года в Киргизии. На самом деле это был чистый бунт, один в один, как сейчас в Америке. Отличие в том, что там громят белых, а тогда стремились погромить русских. В те дни мы были у прадеда дома. Пришлось стрелять в воздух, чтобы разогнать толпу, жаждущую крови и разрушений. После такого находиться там не хотелось вовсе.

2) Пример родственницы. Одна из двоюродных сестер бабушки долго служила в местной прокуратуре и стремилась получить выслугу, после которой полагалась квартира. Срок наступил, но её прокидывали. Стало понятно, что отношение лучше не станет, и смысла держаться хоть за что-то на этой земле нет. Похоронив прабабушку, мы навсегда покинули Кыргызстан.

Наша родственница получила квартиру пару лет назад, но она не имеет права её приватизировать ещё минимум 5 лет. Ее сыну будет 18 в следующем году, его несколько раз избивала группа одноклассников-киргизов при всеобщем попустительстве, и я надеюсь, что он так же покинет эту страну, не моргнув и глазом.

Россия помогала от слова никак. Мой дед, живущий в России с 1992 года, получил паспорт только в 2013 году, необходимо было доказать ФМС отсутствие киргизского паспорта. Бабушка стала гражданкой в 2008-м.

Родители выбились в люди, сейчас живём в Москве, бабушка и дед иногда ностальгируют по советскому прошлому, но независимую Киргизию не хочет вспоминать никто.

Россия могла всё предотвратить более жёсткой миграционной политикой, чтобы стрелочка поворачивалась в обе стороны, а не бросать своих граждан в руки местных царьков. Даже Ельцин не сдавал русских так, как это сделал Путин с Туркменией в 2003-м.

Упростить репатриацию можно было бы простейшим способом: введением карты русского, что бы и как бы ни вопили либералы и леваки. Это помогло бы не только русским, но и тысячам русских немцев, которые жили в Средней Азии. Они могли бы помогать России, а не Германии, как два одноклассника бабушки и сослуживец деда.

Женя

Я родился в Уральске, городе на западе Казахстана. Работал сисадмином и еще немного в общепите, но самый интересный опыт был мною получен, когда я работал на границе с Китаем (Хоргос) в небольшом ресторанчике, где продавали донеры. Жил я тогда в соседнем городе Жаркент, где население составляли, в основном, уйгуры, казахов было немного, а русских и того меньше (в основном это были потомки семиреченских казаков, либо люди, приехавшие на работу в Хоргос). Сам Жаркент едва ли вышел из 90-х, на рынке до сих пор промышляют менялы, рядом с рынком стоят парни в кожаных куртках возле разбитых бэх, а иногда, по дороге на работу, мимо меня проезжал ПАЗик с дырками от пуль. Но, чтобы у вас не создалось ложного впечатления от Казахстана, такое я видел только там.

В Казахстане я прожил всю жизнь, не считая короткого периода учебы в Москве. Жизнь в Уральске вполне приятная, ущемлений по национальному признаку нет (по крайней мере, я об этом не слышал). Разве что, без знания казахского языка становится все сложнее жить.

Реальную угрозу жизни здесь представляют радикальные террористические группировки, но теракты, в основном, происходили в соседних городах на западе Казахстана. С этим у меня даже связано одно воспоминание. Однажды я заходил в охотничий магазин за снастями для рыбалки, а в мае 2016 года узнал, что этот магазин был расстрелян и разграблен ваххабитами, которые, забрав оружие, устроили самый крупный теракт в истории Казахстана. Казалось, что я совсем недавно разговаривал в том магазине с продавцами, а потом я увидел фото из новостей, где на полу валялись ружья и винтовки. Повезло родиться в Казахстане мне по двум основным причинам: во-первых, по отцу я немец, и, как многих немцев Поволжья, нашу семью сослали в Казахскую ССР. А во-вторых, как по отцовской, так и по материнской линии в моем роду много уральских казаков.

Переезд еще не произошел, но я его планирую. Все-таки, с каждым годом мне все труднее ассоциировать себя с этой страной. Я ее, в общем-то, люблю, но боюсь, для того, чтобы остаться здесь, этого мало.

Юра

Я жил в Казахстане, в Алма-Ате с 1990 по 1997 год, т.е. с трёх до десяти лет. Совсем ребенком был. В то время наша семья была довольно состоятельной, по крайней мере, на общем фоне. Мы жили в трёшке в центре города, при этом у нас была еще как минимум одна квартира, которая сдавалась в аренду (возможно, было что-то ещё, я не помню). В Алма-Ате я ходил в детский сад и в начальную школу. Эмигрировали мы осенью 1997, когда я только пошёл в пятый класс.

Прадедушки и прабабушки переехали в Казахстан при совсем разных обстоятельствах в первой половине ХХ века. Родители родились и выросли в Алма-Ате. Папа русский по отцу и татарин по матери, мама русская. Оба после окончания школы поехали учиться в Томск (почему-то среди алмаатинцев это было популярное направление), потом папа получил распределение в Барнаул. В 1990 году вернулись в родной город. «Экспертом» я не являюсь, конечно, просто делюсь детскими впечатлениями.

Здесь стоить отметить, что Алма-Ата в 1990-х была все ещё преимущественно русским городом. К тому же довольно образованным (в контексте Казахстана). Мы жили в районе, где русские были большинством. Недавно просматривал фотки с детских праздников тех лет – там вообще нет казахских детей. При этом не могу сказать, чтобы я как-то целенаправленно их сторонился – просто «не попадались на пути». Проблемы бывали в школе разве что. Притом, что я ходил в очень дорогую частную школу. Казачата были агрессивнее русских, начинали драки. Меня избили один раз. Учителя были все русские, не ввязывались, побаивались казахов. Понятия не имею, чьи это были дети. Это вполне могли быть дети представителей каких-то местных правильных кланов, номенклатуры или бандитов. Мутная была школа в целом. Отец тогда работал в русско-еврейской фирме, кажется, филиале американской корпорации. Эта фирма существует и сейчас, но уже почти исключительно с казахским менеджментом. Весь русский менеджмент (коллеги отца, о которых мне известно) из Казахстана уехал. Мне об этом ничего не рассказывали, но, судя по всему, к концу 1990-х, когда у компании дела пошли в гору, её потихоньку начали отжимать казахи, что и стало причиной массового исхода первой команды из страны в 1997-2000 годах. Известен один случай бездействия милиции. Русского знакомого родителей избили казахские мусора, промышлявшие, по его словам, гоп-стопом (аульные, судя по всему, приехали на заработки в Алма-Ату и пошли в ментуру). Он пытался подавать на них жалобы в головное отделение, но безрезультатно. Знакомый утверждал, что из-за национальности. Хотя сейчас уже трудно понять, что там было на самом деле. Существовала и отдельная неприязнь между казахами: алма-атинские презирали аульных и часто в конфликтах становились на сторону русских.

Родители приняли решение о переезде летом 1997. Точных причин я не знаю и, судя по всему, никогда не узнаю. Когда я спрашиваю их об этом, они всегда отвечают по-разному. Какая-то тёмная история. Эмигрировали мы в Калининград, где в те годы почему-то возникла довольно большая диаспора бывших казахстанцев. Наличие этой диаспоры (помимо прочего, маминого брата и нескольких отцовских друзей и начальников по комсомольскому прошлому) и стало решающей причиной выбора города. Переезду ничто не препятствовало, оформление документов и изменение гражданства прошло на удивление гладко в течение первых месяцев. В школу меня устроили по диаспоральному блату через какую-то папину пионервожатую. Вообще диаспоральность «казахов», как называла себя эта социальная группа, стоит отметить отдельно. Это был такой русский ответ казахской клановости, без которого в Алма-Ате действительно трудно было обойтись, но они, к сожалению, взяли её с собой в РФ. Показательно в этом смысле, что многие из них (моя мама, например) до сих пор часто называют себя «казахами». Типа в шутку, но это очень уёбищная шутка. Фу таким быть. Отличительной особенностью этой диаспоральности являлось абсолютное доверие всем представителям диаспоры (даже если известно, что это жулики и разводилы) и абсолютная подозрительность по отношению к внешнему миру, граничащая с ненавистью, и желанием его, внешний мир, наебать, а потом вернуться в свой уютный диаспоральный мирок и там прогулять весь профит. Родители интегрировались в РФ плохо. Очень быстро развелись, работу искали исключительно по контактам внутри диаспоры. Калининградских друзей ни у кого из них нет, общаются только со «своими» или с друзьями своих новых партнеров. «Мы думали, что здесь люди нормальные будут, а они какие-то не такие». Понятно всё, в общем. Моё происхождение в школе никого не интересовало. Я был новенький, худой, очкастый, не любил физ-ру, читал много книжек и слушал металл – этот коктейль создавал мне достаточно проблем сам по себе. В Калининграде я прожил до 2004 года, потом уехал учиться в Москву, потом в Прагу. Приезжаю в Кёниг раз в год – в два сейчас, общаюсь со старыми друзьями, но переселенцев среди них нет, все местные.

В Казахстане нельзя было сделать ничего. Ввести русские войска разве что. Сильные казахские кланы выжимали русских с ключевых позиций, их целью было создать казахскую элиту и выжать самых сильных, самых активных и самых умных русских из страны, как мне представляется, чтобы не было конкурирующей русской группировки. Возможно, именно поэтому и закрывались глаза на притеснения на местах и на беспредел аульных. Зачищали поляну. Насколько мне известно от маминых родственников, оставшихся в Алма-Ате и Чимкенте, сейчас беспредела уже никакого нет, но на вкусные места, особенно в политике, пробиться русскому практически невозможно.

Россия могла бы ввести систему двойного гражданства или гарантий для русских, проживающих за её пределами, чтобы они в случае проблем находились под защитой русского государства. Понятно, что этим бы злоупотребляли, но вряд ли в больших масштабах. А в РФ сейчас (особенно в больших регионах – Москва, МО), насколько я знаю, существует проблема с репатриацией даже русских из Украины. Знакомая из Одессы пытается сейчас получить гражданство, но, поскольку она родилась в Луганске, от неё требуют свидетельство о рождении, переутверждённое органами ЛНР (по её словам), и вообще там мрак какой-то.

Иван

Родился и вырос в северо-восточном Казахстане (до 1991 г – Казахской ССР, в моём случае – с 1986 по 1991). Жил там до 2017 года, в одном и том же городе. Часть предков переехала в Сибирь во времена Столыпинской реформы откуда-то с Восточной Украины, часть была из Семиреченского казачества.

Родился в семье горожан как минимум во 2-м поколении. У родителей была двухкомнатная квартира в 9-этажном доме со всеми коммунальными удобствами. Учился до 7 класса в обычной средней школе, с 8 и до выпуска – в местном лицее. Учился в вузе родного города, it-специальность, после бакалавриата была магистратура в том же заведении. Регион до начала 2010-х был достаточно русифицированный и культурный, в целом жилось не сказать, чтобы плохо. В 90-е и начале 2000-х, пока был на иждивении у родителей, было материально тяжеловато (типичная история для жителей небольших городов пост-СССР), особенно учитывая, что в школе учился с детьми обеспеченных родителей и мелко-средней местной элиты. С началом самостоятельной жизни стало полегче, благо специальность была востребованная и карьерный рост совпадал с ростом доходов. По местным меркам охарактеризовал бы себя как типичного представителя среднего класса небольшого города. В качестве “мерила успеха” скажу, что в 27 лет (2013 год) впервые поехал в Европу целиком на собственные средства, без кредитов и займов.

Впервые с проблемами по национальному признаку столкнулся ещё в ранние школьные годы, навскидку это был 1994-1995 год. В этот период от детей услышал дразнилку “русский, жопа узкий”. Но, будучи мелким несмышлёнышем, не обратил особого внимания, бодро выдав в ответ аналогичную дразнилку “казах на тормозах”, и в ответ получил возмущённое: “Да как ты смеешь мою нацию оскорблять”. Детская история скорее безобидная, потому что позднее, в начале 2000-х, был однажды бит хулиганами просто за “неправильную рожу”. Не обратил бы на это внимания, если бы не тот факт, что на момент начала заварухи был не один, а с приятелем-татарином, которого не тронули (предварительно уточнив, кто он по национальности). Что касается более взрослой жизни, то в целом все всегда прекрасно понимали, что в Казахстане для неказахов всегда существует “стеклянный потолок” карьерного и уж тем более политически-административного роста. Где-то до начала 2010-х это было не так заметно в регионе, т.к. он всегда был достаточно русифицирован, но переломными, на мой взгляд, были 2011-2012 годы, когда на улицах казахская речь стала слышна чаще русской. Связано это во многом ещё и с тем, что миграция из города в приграничные регионы России всегда была на высоком уровне. Типичная история молодого человека – закончил школу, уехал учиться в Россию, возвращаться дураков нет. С местными правоохранительными органами по национальному признаку не сталкивался, ничего сказать не могу. На последнем месте работы владельцем и руководителем организации был русский, из семьи когда-то депортированных в Казахстан немцев, и его постоянная присказка была “казахи зажимают” – административные проблемы ему создавали непрерывно.

Мысль о переезде посещала весь сознательный возраст, точно с 2003-2004 годов. Рассматривались разные варианты, основной версией в первое время была эмиграция в англоговорящую страну, т.к. с языком не было проблем. Был перед глазами пример друзей, уехавших в Канаду (правда, во французскую её часть). Начиная с 2009 неоднократно подавались с женой на грин-карту в США, но безуспешно.

Впервые в России побывал в 2003 году после окончания школы (первый выезд за пределы Казахстана), в Новосибирске. Город сильно впечатлил, но из-за материальных причин остался учиться в родном городе. В следующий раз – в 2008 съездил в Краснодарский край на отдых. В целом Россию в качестве целевой страны для эмиграции не рассматривали с формулировкой “шило менять на мыло” (как понимаю сейчас, во многом ошибочной и целенаправленно внедряемой в умы постсоветских русских).

Переломным был 2014 г, не только из-за Украины (что очевидно), но и потому, что впервые побывал в более зрелом возрасте в других российских городах-миллионниках и увидел своими глазами разницу в уровне доходов и жизни. По разным обстоятельствам, личного и семейного характера, до дела дошло только в 2016 году.

Знал, что существует программа по переселению соотечественников в Россию, но информацию по ней целенаправленно не искал до момента решения о переезде весной 2016 года. Немного раньше по этой программе начали процесс переселения несколько коллег жены, что помогло узнать ситуацию “изнутри”. На тот момент эта программа была наиболее быстрым способом переехать и получить гражданство. Возможно, это актуально и на сегодняшний день, но после переезда перестал следить за этим.

По условиям программы заявку на участие надо было подавать в региональное консульство – в моём случае это было консульство РФ в Усть-Каменогорске. Из-за кадровой пересменки сотрудников в Усть-Каменогорске мне так и не удалось туда подать документы на участие (в том году там были адовые очереди из-за того, что из всех сотрудников, обрабатывающих заявки, там остался только один специалист). В итоге после пары потраченных на ожидание месяцев, я подал документы в Генконсульство в Астане. Позднее там ввели ограничение на приём документов только от тех, кто прописан (надо было предоставить документальное подтверждение) в целевых регионах, которые относятся к этому консульству. Впечатления от общения с сотрудниками консульства остались только положительные, все документы были приняты быстро и без каких-то проблем. В установленные сроки был получен положительный ответ, и я получил первый документ – свидетельство участника программы. Целевым регионом переселения был выбран Новосибирск, можно было в Омск, но на тот момент была информация, что омичи крайне неохотно принимают переселенцев из-за того, что многие выбирали Омск в качестве транзитного региона и, несмотря на условия программы, не оставались там жить и работать.

В том, что касается Новосибирска, у меня нет ни одного нарекания в сторону государственных служащих. В интернете было полно негативной информации, касающейся как самой программы, так и в отношении госслужащих к переселенцам. Ничего подобного мы не встретили, всё делалось в соответствии с регламентами программы, и все сроки были соблюдены. Один из этапов оформления документов выпал на начало марта, и 7-го числа мы с женой пришли в центральный офис УФМС Новосибирской области, где на входе стоял клерк, поздравлял всех входящих женщин с праздником и дарил им по розе: +100 к хорошему впечатлению. Все консультации от сотрудников были информативными, общались охотно, никакого негатива в сторону “понаехавших”. Повторюсь, были очень удивлены таким отношением, т.к. изначально настраивались на то, что легко не будет.

Все нужные документы получали вовремя, никаких взяток никому не платили, и никто даже не намекал на них. Со стороны Казахстана тоже никаких препятствий не было, в государственных учреждениях, где надо было собирать документы для смены гражданства, все местные клерки, завидев русских, сразу задавали вопрос: “Вам для переезда в Россию?”.

С трудоустройством в России тоже не было проблем – благодаря профессиональной специфике я нашёл удалённую работу и потом по приглашению работодателя поехал в Москву, так и не прожив в Новосибирске ни дня сверх необходимого для оформления документов. Сейчас своим положением более чем доволен и понимаю, что решение о переезде было верным. Не жалею ни дня, периодически обсуждаем это с женой – аналогичные впечатления и с её стороны.

Со стороны МИД РФ сложность была связана только с тем, что в Усть-Каменогорске не было в достаточном количестве нужного персонала для обеспечения бесперебойной работы. Эта проблема там сохранялась ещё как минимум в течение следующих 1,5 лет, поэтому позднейшие переселенцы из знакомых шли на различные хитрости для того, чтобы обзавестись столичной временной регистрацией.

Что же до мер по предотвращению притеснения русских, то тут рецепт, на мой взгляд, достаточно прост – обеспечение мер по формальному и неформальному влиянию на отторгнутые территории, культурное, политическое и экономическое давление. Тот самый “ТВ-канал с русской пропагандой на территории Украины” Галковского. Люди в целом понимают, что ни один лимитроф Евразии ни в какое сравнение не идёт с Россией, и сильно недоумевают (и демотивируются) из-за поставленных с ног на голову взаимодействий.

Мера, упрощающая въезд русских, как мне видится, должна быть аналогична опыту других стран: если ты по национальности русский (черепомерок не надо, в документе написано русский, украинец, белорус или любой другой народ, проживающий на территории РФ, СССР, РИ) – добро пожаловать без условий, вот твои Х сотен тысяч подъёмных денег. Само собой, не исключая всех проверок пассажира спецслужбами на предмет участия в нехороших организациях и отсутствие криминального бэкграунда.

Со стороны Казахстана, конечно же, ведётся негативная пропаганда как в отношении России, русской культуры, так и в отношении именно программы переселения. Все негативные черты намеренно подчёркиваются и усиливаются, реальной информации о происходящем в РФ мало, многим по привычке кажется, что РФ – это такой же Казахстан, только переехавшего из Азии русского будут считать “чуркой” и всячески третировать. Примеры последнего, к сожалению, тоже есть, и это местами правда. Однако, учитывая количество людей, которым удалось по программе переехать и впоследствии нормально устроиться в жизни, негативные явления в абсолютном меньшинстве.

Миша

Я родился в 1987 году в столице тогда ещё Узбекской ССР – Ташкенте. Отец родился тоже в Узбекистане, он потомок семьи раскулаченных и сосланных в Среднюю Азию в 30-е годы. Мать из Иркутска, приехала ребёнком когда её мать – мою бабушку – отправили работать начальником участка на швейной фабрике “Красная Заря” в Ташкенте по партийному распределению. Оба родителя – и отец, и мать – интеллигенты с высшим образованием. Отец даже успел защитить кандидатскую диссертацию в самом конце 80-х годов в НИИ “Химии и Физики полимеров” в Ташкенте. После распада СССР, в 90-х всё рухнуло, и школьные годы были достаточно бедными, отец ездил в командировки по всему Узбекистану, будучи инженером-химиком, мать сидела со мной и младшей сестрой, пошла работать, когда я уже начал ходить в школу. Когда учился в начальной школе даже приходилось искать и сдавать макулатуру и пустые бутылки в пункты приёма, чтобы купить продуктов.

Я учился в русской школе, тогда их было в Ташкенте большинство, так как русских тоже было еще много. Сейчас русских школ значительно меньше, но и русские (а также другие русскоязычные: татары, корейцы, армяне и пр.) по большей части уехали. Российское гражданство я получил в 14 лет, одновременно с матерью и младшей сестрой через российское посольство. В начале нулевых это было сделать проще, чем сейчас, тем более что дед (отец матери) – гражданин РФ и всю жизнь прожил в Иркутске. Хотя даже в то время пришлось отстаивать очередь, собирать много разных документов и ждать 2 года 

После школы поступил в институт в русскую группу и закончил его в 2011-м году. Высшее образование в Ташкенте делят на 2 “потока”. Один “европейский” с русским языком обучения – это где-то 10% от общего числа студентов, и национальный – с узбекским языком обучения – остальные 90% студентов. Причём сделано так, что, не закончив русскую школу, на “европейский” поток поступить нельзя. Во-первых, экзамены на русском языке, включая “Родной язык и литературу”. Для европейских потоков это русский язык и русская литература, для национальных потоков – узбекский язык и узбекская литература. Во-вторых, смотрят аттестат, и с узбекским аттестатом не примут. Хотя один парень к нам перевелся уже на 3-м курсе с национального потока. Но он русским языком владел довольно неплохо, хоть и закончил узбекскую школу. При этом из 40 человек “европейского потока” русских нас было 12, ещё шесть русскоязычных: корейцы, кореянки, армянки, еврейка и т. д., остальные узбеки, но закончившие русские школы. Вообще Ташкент очень “многонациональный” город, во всяком случае, был таким ещё лет 10 назад. Из трёх миллионов населения – 300 тысяч русских и ещё тысяч 150-200 русскоязычных. Остальные узбеки, но “цивильные” и тоже русскоязычные, многие с высшим образованием и культурные. Очень сильно отличаются от “гастарбайтеров” в Москве и других российских городах. Это выходцы из кишлаков, которые и унитаз то до этого не факт что видели. Каких-то особых притеснений для русских в Ташкенте нет. Во всяком случае, со стороны государства. Скорее наоборот, в Ташкенте во всю показывают российское телевидение, вывески на магазинах, документооборот, разные бумажки для подачи в госструктуры дублируют на двух языках – русском и узбекском, можно выбрать, какой более удобен. За пределами Ташкента и ещё некоторых городов с большим числом русских (Самарканд, Навои, Зарафшан) такого нет, но и не требуется, так как русские там практически не живут. Со стороны местных “притеснение” случилось буквально раз, когда в подростковом возрасте несколько таких же пацанов-узбеченят гнались за мной и кидали в меня камни с криками: “Урус, урус!”. Но это просто местные кишлачные гопники, да ещё и малолетние. В целом русская и узбекская общины живут, особо не пересекаясь и не конфликтуя друг с другом. Но система государственной власти в Узбекистане построена так, что представителю “нетитульной” национальности какой-либо хорошей карьеры не сделать. Но есть отдельные истории успеха в “бизнесе”, не соприкасающемся с госструктурами. Ну и общая характерная для Узбекистана система повального кумовства и коррупции тоже радости не доставляет. Поэтому тем русским, которые хотят чего-то добиться в жизни, в Узбекистане мало что светит. В общем, после окончания института в 2012-м, я приехал в Москву и уже 8 лет живу здесь вместе с семьей, за исключением отца. Он остался в Ташкенте, так как у него там уже сложилась определенная карьера, и начинать жизнь с нуля в 50+ лет было уже сложно. Вот такая история.

Что касается помощи российского государства – её не было совсем. Единственное облегчение – наличие российского гражданства. Просто сложилось так, что, когда я ещё учился в институте, мою мать пригласили работать на предприятие в подмосковном Подольске, найдя её резюме на хедхантере. Мать этим шансом воспользовалась. Так что, когда я получил диплом и приехал к ней, мне было где остановится и жить до момента получения внутреннего российского паспорта (у меня был загранпаспорт, так как при получении гражданства через посольство внутренний паспорт не дают, а дают только загран) и устройства на работу. Сейчас уже есть и квартира в собственности в Балашихе, и работа в Москве за нормальные деньги. То есть и я, и мои родные устроились сами – без помощи государства. За исключением оформления российского гражданства в начале нулевых. 

Лёша

Я жил в небольшом посёлке в Узбекистане, на границе с Таджикистаном, в районе, который сегодня называется Сарыасийа. Деда отправили работать из России, отец и мать познакомились в городе Чарджоу и, после окончания университета, были направлены в поселок Н, где отец работал агрономом, а мать экономистом на заводе. Как и подавляющее большинство местных русских, они принадлежали к ИТР (инженерно-техническим работникам, были достаточно обеспеченными, имели свой приусадебный участок), что схоже с современным средним классом и менеджерами-управленцами. После освобождения местных из-под гнета “баев” (узбекское название местной буржуазии, помещиков и рабовладельцев в одном лице) русскими, люди только начинали учиться писать и читать, а планы по поднятию экономики и производства были огромными, и были необходимы специалисты. Сейчас те времена и та жизнь кажутся раем для русского человека – прекрасное, облагороженное русскими место как для себя, так и для местных, хорошая работа, прекрасный собственный сад, несколько урожаев в год, хорошие отношения со всеми вне зависимости от национальности.

Родители приехали туда в 60-е, я жил там до 18 лет. Уехали оттуда в 92 году. Оказались там по направлению от государства.

В общем и целом, политика интернационализма во многом работала – среди моих близких друзей были: дагестанец, русский, украинец, татарин и даже кореец (они буквально называли себя русскими). Бытовой расизм был, иногда в шутку, обзывали друг друга “чурками” и “урусами”. Среди молодёжи чаще происходили конфликты “район на район”, чем на национальной почве. Старшее поколение относилось либо с уважением, либо как к равным (опять же, за освобождение от “баев” и высокий профессионализм, кланялись при встрече). Проблемы начались в Хрущевскую эпоху, когда объявили о подготовке местных кадров. Местных для выполнения плана зачастую везли в хорошие вузы, когда они толком не могли сложить два и два, а отчислять тоже не могли, чтобы планы не срывать. Поэтому происходили ситуации, как с моей мамой на заводе – её начальник в плановом отделе был нерусским и совершенно не понимал своей работы, буквально скидывая на неё все свои обязанности.

Уехали в 92 году. К тому моменту ситуация накалилась до предела. Местные начали воспринимать русских как угнетателей, не дающих им развиваться самим, по республикам ходила байка: “Хватит кормить Россию”. С такой же мыслью жили и многие в самой России: “Сколько можно кормить республики?”. Было очевидно, что многие русские уедут, на это намекали местные. Как-то друг сказал мне: “Я как бы не против тебя, но вот ты-то уедешь, а мне тут жить”. Начались конфликты между местными, например, один из самых крупных – Ферганская резня, во время которой вывезли всех месхетинских турок, живших там не одно столетие. Похожие конфликты начались в Таджикистане, в Душанбе. Друг мне рассказывал, как видел целую толпу местных с холодным оружием и палками, которые шли устраивать погром местной малой нации. Начало распространяться мелкое хулиганство на почве национализма – девушке могли порезать ноги, если юбка была слишком короткой для местных националистов. Местные правоохранительные органы тоже не оставались в стороне – моего отца пытались вызвать “на разговор” в отделение, когда узнали, что он продал после приватизации свой участок таджику (хоть тот и жил в Узбекистане всю жизнь). К счастью, отец в тот момент был в командировке. К русским начали относиться, как и к прочим нацменьшинствам – с пренебрежением и агрессией. Узбеки говорили: “Русский, уезжай своя Россия, татар, уезжай свой Казань”.

Примерно в это же время из Афганистана поплыли реки наркотиков, отца стали “подсиживать” с его работы местные, а зарплату начали задерживать. Последней каплей стала новость из родного города (в тот момент я был в отъезде) – мой брат лазал с друзьями по БТР-ам, которые приехали в город, чтобы выбить из местной школы банду боевиков, засевших в ней. Для маленького города это казалось нонсенсом и чем-то страшным, и я начал давить на родителей, чтобы они переезжали в Россию. Первыми, кстати говоря, уехали пчеловоды, потому что у них были запасы денег, у них всегда была возможность легализовать доходы (как и у кролиководов) благодаря продаже заготовок в Заготконторы, которые меняли то, что гражданин производил в подсобном хозяйстве, на иностранные товары, в том числе у них у первых появились иностранные джинсы, иногда проникали вельветовые джинсы от “Лаки страйк”, что было писком моды.

Переезд был не особо сложным. В России к нам не было вопросов – разве что русские иногда удивлялись, что мы не узбеки, хоть и приехали из Узбекистана. Единственная проблема была с таможней – вывозить можно было мало, законы были ещё не понятны, и происходили забавные вещи, например, нам не позволили провезти пачку лапши.

(Смеётся) Да тогда и России-то не было. Когда мы переезжали не было понятия “беженец”, мы его и потом не оформляли. В общем-то, от государства за всю свою жизнь я получил разве что бесплатное образование, поэтому ничего и не жду.

---

На этом первая часть нашего спецпроекта «Чужие» про Среднюю Азию подходит к концу. У вас есть своя история, которой вы бы хотели поделиться? Обязательно присылайте её нам на редакционную почту [email protected] или в Телеграм @officermuprhy. Мы уже подумываем над продолжением материала про Среднюю Азию, но всему своё время. О каких регионах бывшего СССР мы напишем в следующий раз? Об этом мы расскажем на нашем канале в Телеграме и в ВК и объявим новый «сбор» историй. Мы гарантируем вашу анонимность.

Фото предоставлены ресурсом www.sovietpostcards.org