Переосмысляя ностальгию

Переосмысляя ностальгию

Знаете, в чём была главная ошибка Николая II? Он не выпускал самое вкусное в мире мороженое.

О чём это мы? Ах да — о том, как люди ностальгируют по временам, по которым ностальгировать может быть как минимум странно: очереди за колбасой, «рыбные дни», дефицит туалетной бумаги и другие точечные удары по сладкому флёру советской молодости.

А может, вы порой испытываете ностальгию по временам, событиям и местам, в которых и вовсе не жили? Слушаете разного рода -вейв и обожаете стилистику 80х? Тогда это касается и вас.

Полная версия этой статьи под названием «Nostalgia and Mental Simulation» была опубликована в журнале «The Moral Psychology of Sadness» (2018) под редакцией Анны Готлиб.


Нейронаука открывает давно известный пропагандистам факт – ностальгии не нужны настоящие воспоминания, хватает и выдуманного прошлого.

«Он был еще слишком молод, чтобы знать, что наша память затеняет плохое и возвеличивает хорошее, и что лишь благодаря этому нам удается вынести бремя прошлого. Но когда он встал у перил корабля и вновь увидел белый мыс колониального округа, неподвижные канюки на крышах, висевшее на балконах стираное бельё бедняков, тогда он понял, насколько легко он пал жертвой милосердных обманов ностальгии»

Габриэль Гарсиа Маркес, «Любовь во время холеры».

На днях я поймала себя на том, что вспоминаю о старшей школе с какой-то печалью и тоской, которую кроме как ностальгией просто не описать. Я чувствовала, что пронизана желанием вернуться в прошлое и заново пережить свой класс, спортзал, длинные коридоры. Такие приступы ностальгии не редкость, но здесь особый случай – я ненавидела старшую школу. Прямо перед выпуском у меня были кошмары: снилось, что придется все переделывать, и я просыпалась в поту и агонии. Я бы никогда, никогда не захотела вернуться в этот ад. Почему я вообще ностальгировала по периоду, который не хотела бы пережить вновь? Ответ, как оказалось, требует переосмысления нашего традиционного представления о ностальгии.

Впервые применённый в 1688 году швейцарским врачом Иоганном Хофером термин «ностальгия» относится к состоянию здоровья, которое характеризуется доводящим до нетрудоспособности желанием вернуться на родную землю. Хофер назвал болезнь так, что она сочетала в себе две основные черты: желание вернуться домой (ностос) и боль (альгос) от невозможности этого сделать. Симптоматика ностальгии была неточной – она включала в себя рефлексию, меланхолию, бессонницу, беспокойство и отсутствие аппетита. Считалось, что она поражает в первую очередь солдат и моряков.

Врачи спорили о ее причинах. Сам Хофер считал, что воспоминания о родине генерируют болезненные нервные импульсы, тем самым создавая чувство ностальгии. Другие же, заметив, что она была обнаружена преимущественно среди швейцарских солдат, сражающихся на более низких высотах, предположили, что ностальгия была вызвана изменениями атмосферного давления или повреждениями барабанной перепонки от стука швейцарских коровьих колокольчиков. После того как ностальгия была обнаружена среди солдат разных национальностей, идея о географической специфике болезни была отвергнута.

К началу 20 века ностальгия рассматривалась как психиатрическое, а не неврологическое расстройство – вариант меланхолии. В рамках психоаналитической традиции объект ностальгии – то есть то, о чем ностальгическое чувство – был отделен от ее причины. Ностальгия может проявляться как желание вернуться домой, но, по мнению психоаналитиков, на самом деле вызвана травмирующим переживанием отстранения от матери при рождении. Этот взгляд начал подвергаться сомнению в 1940-х годах, а ностальгия снова была связана с тоской по дому. Однако же отныне «дом» интерпретировался более широко, и включал в себя не только конкретные места (такие как город детства), но и абстрактные – например, прошлые переживания или минувшие мгновения.

Ко второй половине 20-го века ностальгия стала характеризоваться как болезнь, включающая в себя три компонента. Первый – когнитивный: ностальгия включает в себя поиск автобиографических воспоминаний. Второй – аффективный: ностальгия считается изнурительной, отрицательно оцененной эмоцией. И третий – конативный: ностальгия включает в себя желание вернуться на родину. Несмотря на это, я убеждена, что данная трехсторонняя характеристика ностальгии, скорее всего, ошибочна.

Для начала пара уточнений: ностальгия не является ни патологической, ни полезной. Меня всегда удивлял тот факт, что ученые не замечают явного противоречия в иллюстрации изнурительной природы ностальгии на примере гомеровской Одиссеи. Согласно Гомеру, мысль о доме была болезненной и приносила Одиссею страдания, но мысль о возвращении в Итаку не была деструктивной. Напротив, она была мотивирующей. То, что Одиссею понадобилось 10 лет, чтобы вернуться домой, было куда больше связано с Цирцеей, Калипсо и Посейдоном, чем с изнуряющей природой ностальгии.

photo_2020-09-21_19-28-18 (2).jpg
Страдающий Одиссей

Другое уточнение: философы различают объект и содержание душевного состояния. Объект – это то, из чего состоит психическое состояние; его может и вовсе не существовать, например, я могу думать о Супермене. Содержание – это способ размышления об объекте. Об одном и том же объекте можно думать по-разному – Лоис Лэйн может думать о Кал-Эле как о Супермене или как о Кларке Кенте – и таким образом порождать разные, даже противоречивые мысли об одном и том же объекте (здесь я предполагаю, что содержание воплощается в нейронных представлениях, которые соответствуют их объектам).

С учетом этих уточнений, пересмотрим трехсторонний взгляд на ностальгию, начиная с ее когнитивной составляющей. Согласно этой точке зрения, ностальгия включает в себя автобиографические воспоминания о родине, предполагая, что объектом ностальгических состояний человека должно быть определённое место. Однако исследования показывают, что под «родиной» люди часто подразумевают нечто иное: детский опыт, давно ушедших друзей, еду, одежду и прочее. Действительно, многогранная природа объектов ностальгии была впервые систематически изучена в 1995 году американским психологом Кристиной Батчо. Она задокументировала ностальгические события 648 испытуемых, и обнаружила, что хотя они часто сообщали о ностальгии по родным местам, они так же испытывали её и к тому, что привязано к пространству: любимым, ощущению беззаботности, праздникам или просто «тому, какие люди были».

Аналогичным образом, в 2006 году психолог Тим Уилдшут и его коллеги из Университета Саутгемптона проанализировали содержание 42 автобиографических рассказов из журнала «Ностальгия», а также десятки рассказов студентов старших курсов, и обнаружили, что большая часть из них посвящена не связанным с местами вещам. Эта вариативность характерна для разных культур, о чем свидетельствуют работы Эрики Хеппер и ее международной команды. В 2014 году они изучили 1704 студентов из 18 стран и обнаружили, что они часто испытывали ностальгию по вещам, которые не связаны с местами или прошлыми событиями, включая бытовые отношения, памятные вещи или детство. Эти результаты показывают, что психические состояния, связанные с ностальгией, вовсе необязательно вызваны воспоминаниями о конкретных местах или о конкретных автобиографических событиях.

Почему, несмотря на очевидные результаты, исследователи продолжают настаивать на том, что ностальгия связана с конкретной автобиографической памятью? На мой взгляд, причина в большей степени в экспериментальной методологии, нежели в психологической реальности. Исследователи ностальгии обычно различают «личную» и «историческую» ностальгию, первую склонны изучать социальные психологи, а вторую – маркетологи. В результате этой мешанины большинство экспериментальных парадигм в социальной психологии заставляют участников задуматься о конкретных воспоминаниях, которые заставляют их испытывать ностальгию. Напротив, маркетологи склонны использовать исторически датированные внешние подсказки, такие как «подумай о телепередачах 1980-х годов», чтобы вызвать чувство ностальгии, которое затем ассоциируется с неким потребительским поведением (например, с телерейтингом). Неудивительно, как много психологического переплетения между этими двумя экспериментальными стратегиями. Некоторые маркетинговые исследования сообщают, что при оценке продуктов участники могут вспомнить точные автобиографические воспоминания, в то время как в других случаях они вспоминают менее пространственно-временные события (например, «когда я был в начальной школе»).

Еще интереснее то, что ностальгия может вызвать в памяти временные периоды, которые мы непосредственно не испытывали. В фильме «Полночь в Париже» (2011) Гила переполняют ностальгические мысли о Париже 1920-х годов, которые он, современный сценарист, испытать не мог физически, и всё же его чувства – ни что иное, как ностальгия. Чувство ностальгии по тому времени, которое человек в действительности не проживал, выглядит рядовым явлением, если обратить внимание на все чаты, страницы Facebook и сайты, посвященные этому. Для этого варианта ностальгии даже придумали новое слово – анемоя (anemoia), определяемая Urban Dictionary и Dictionary of Obscure Sorrows как «ностальгия по времени, которого ты никогда не знал».

Как мы поняли, что люди испытывают ностальгию не только по прошлому опыту, но и по временным периодам как таковым? Мое предположение, вдохновленное недавними данными когнитивной психологии и неврологии, заключается в том, что разнообразие объектов ностальгии объясняется тем, что ее когнитивная составляющая – это не автобиографическая память, а ментальная симуляция – воображение, если хотите, – подклассом которой являются эпизодические воспоминания. Чтобы доказать это, мне необходимо сначала обсудить некоторые разработки в области науки о памяти и воображении.

photo_2020-09-21_19-28-19.jpg
Афиша к/ф «Полночь в Париже»

Исследователи эмоций считают ностальгию «горько-сладкой» – как включающую в себя как позитивные, так и негативные черты.

Хотя память и воображение обычно воспринимаются как разные вещи, ряд сделанных за последние три десятилетия ключевых выводов поставил эту точку зрения под сомнение. В 1985 году психолог Эндель Талвинг из Торонто отметил, что его пациентка с амнезией не только с трудом помнит свое прошлое, но и с трудом представляет себе возможные будущие события.

Это заставило Талвинга предположить, что воспоминания о прошлом и воображение о будущем – это два процесса единой системы мысленных путешествий во времени. Дальнейшее подтверждение этой гипотезы произошло в начале 2000-х годов, так как ряд научных исследований подтвердили, что как воспоминания о прошлом, так и воображение будущего вовлекают мозг в так называемую «сеть пассивного режима работы мозга». Но в последнее десятилетие стало ясно, что сеть пассивного режима поддерживает мысленное моделирование и других гипотетических событий, таких как эпизоды, которые могли произойти в прошлом, но не произошли, не привязанная ко времени рутинная деятельность (например, чистка зубов), блуждание мыслей, пространственная навигация, воображение чужих мыслей (ментализация) и повествовательное восприятие, среди прочего. В результате исследователи пришли к выводу, что то, что объединяет эту общую нейронную сеть, это не просто умственные путешествия во времени, а скорее более общий вид психологического процесса, который характеризуется самодостаточностью, социальной значимостью и эпизодической динамической фантазией.

Мое предположение заключается в том, что виды неавтобиографического когнитивного содержания, связанные с ностальгическими состояниями, являются примерами этой более широкой категории воображения. Если это предположение верно, то мы с легкостью можем объяснить, почему люди склонны испытывать ностальгию по возможным объектам, не связанным с конкретными автобиографическими событиями прошлого. Причина, я полагаю, заключается в том, что когнитивное содержание, связанное с ностальгическими состояниями, – это виды ментальных симуляций, которые поддерживаются сетью пассивного режима, и включают в себя, но не исчерпываются автобиографическими воспоминаниями.

Следовательно, ностальгию можно связать с возможным прошлым, которое не довелось пережить, с параллельным несбывшимся настоящим или даже идеализированным прошлым, которое нельзя было прожить, но которое можно легко представить, объединив информацию из памяти для формирования подробных эпизодических ментальных симуляций (как в фильме «Полночь в Париже»). Когнитивное содержание ностальгии расширяется от автобиографических воспоминаний до более широкого класса динамических эпизодических симуляций. Это объясняет, почему ностальгия обычно ассоциируется с фактами и переживаниями, которые являются лично важными и социально значимыми.

Эмоции имеют разную направленность: некоторые положительные, некоторые отрицательные, а некоторые и те, и другие. Отрицательно направленные эмоции включают страх и грусть, а положительно – счастье и радость. Согласно традиционным представлениям, ностальгия рассматривается как отрицательная эмоция: в ранних медицинских отчетах тоскующие по дому пациенты описывались как грустные, меланхолические и апатичные. Психоаналитическая традиция подхватила эту точку зрения, охарактеризовав ностальгию как связанную с печалью и болью. Более того, она была каталогизирована как особенно печальная версия меланхолии, нечто сродни сегодняшней депрессии.

Были и несогласные, говорившие, что в ностальгии есть нечто приятное. Например, в 1872 году Чарльз Дарвин упоминает, что некоторые чувства трудно анализировать, потому что они связаны как с болью, так и с радостью, и включает в качестве примера ностальгические воспоминания Одиссея о своей родине. Почти 100 лет спустя, порвав с психоаналитической традицией, американский психиатр Джек Кляйнер сообщил о случае глубоко ностальгирующего пациента, который, тем не менее, проявлял радость, что заставило Кляйнера предположить разницу между тоской и ностальгией, на том основании, что последняя включает в себя как печаль, так и радость. Позднее это различие было переформулировано как депрессивная и недепрессивная ностальгия, при этом некоторые даже предположили, что аномальным случаем ностальгии является депрессивный, учитывая, что его приятный аспект отсутствует. С тех пор исследователи эмоций стали думать о ностальгии как о смешанном чувстве – как о сочетании положительного и отрицательного.

Но как насчет связанных с ностальгией отрицательных симптомов – печаль, депрессия? Разве это не последствия ностальгии? Я считаю, что врачи старой закалки перепутали причину и следствие: ностальгия не вызывает негативный аффект, а наоборот – вызвана негативным аффектом. Свидетельством этого утверждения является ряд недавних исследований, показывающих, что люди чаще чувствуют ностальгию, когда испытывают негативный аффект. В частности, документально подтверждено, что некоторые негативные переживания имеют склонность вызывать одиночество, потерю социальных связей, ощущение бессмысленности, скуку, даже низкие температуры. Это не означает, что ностальгия спровоцирована только негативными переживаниями, но предполагает, что негативное воздействие часто может быть причиной, а не следствием ностальгии.

Теперь вопрос в том, как мы можем объяснить ностальгию, включающую в себя одновременно и отрицательные, и положительные значения? Это становится менее удивительным, когда мы рассматриваем ностальгию как воображение. Часто, если мы изучаем определенные ментальные симуляции, мы перемещаемся туда-сюда между текущим актом симуляции и имитируемым содержанием. И акт моделирования, и моделируемое содержание вызывают эмоции, и они не обязательно одинаковы. Рассмотрим еще одну парадигму динамического мысленного моделирования: восходящие противоположные мысли, или мысленные симуляции о том, как плохие результаты могли бы быть лучше («Если бы я только приехал раньше, я бы купил билеты на шоу»). Обычно такие противоположные мысли вызывают чувство сожаления.

Однако, как показали американские психологи Кит Маркман и Мэтью МакМаллен в 2003 году, если мысленно переключить внимание с эмоций, которые мы ощущаем, моделируя противопоставление реальности, на эмоции, которые мы ощущаем, наблюдая только за симулируемым содержанием, то сожаление может превратиться в удовлетворение. И наоборот, можно представить себе альтернативу плохого исхода того, что в реальности было положительным («Если бы я пропустил этот пенальти, мы бы проиграли игру»). Обычно эти «нисходящие контрфакты» вызывают чувство облегчения, парадигматически положительную эмоцию. Но когда внимание сосредоточено только на содержании противоположной мысли, а не на ситуации, в которой находишься при моделировании, могут возникать негативные эмоции. Следовательно, несоответствие эмоций содержанию имитационного процесса может обуславливать воспринимаемую «горькую сладость» ностальгии.

Последняя составляющая традиционного взгляда – это конативная составляющая, так как ностальгия, как считается, подразумевает желание вернуться домой. Несмотря на свою центральную роль, этот компонент изучается не так часто. При его анализе может помочь философия. Размышляя о желаниях, философы отличают объект желания от условия его удовлетворения: состояния дел, которое, если бы оно было достигнуто, исполнило бы желание. Часто они бывают одни и те же: если объектом моего желания является печенье, то получение печенья удовлетворяет мое желание. Но ностальгия всё усложняет. С традиционной точки зрения, объектом ностальгии является место – скажем, родина, – так что желание будет удовлетворено, если вернуться назад. Так как вернуться назад нельзя, – вспомним Одиссея, – то желание не исполняется, и возникает отрицательный эффект.

Однако люди часто испытывают ностальгию по родине, но, вернувшись, находят свою тоску неудовлетворенной. Рассмотрим эпиграф этого эссе. В нём описывается персонаж Маркеса, молодой доктор Хувенал Урбино, обучающийся в Париже, который вспоминает о запахах, звуках и открытых террасах своей карибской родины, каждую секунду мечтая о возвращении. Но, вернувшись, он чувствует себя разочарованным – обманутым – розовыми красками идеализированного ностальгического прошлого. Эта трудность – ностальгическое воплощение известного платонического парадокса, описанного у отца риторики, древнегреческого стоика Горгия: человек может чего-то хотеть, а потом, когда он это получает, желание остаётся неудовлетворённым.

photo_2020-09-21_19-28-18.jpg
Горькое разочарование Хувенала Урбино

Возможное решение – думать об объекте ностальгического желания как о месте-во-времени. Эта стратегия допускает два возможных прочтения. При одном прочтении то, чего хочет человек, это чтобы его настоящее «я» отправилось в прошлое, туда, где все было лучше, чем сейчас. Это болезненно, ввиду невозможности путешествия во времени. В другом чтении субъект хочет, чтобы прошлое было перенесено в настоящее; то есть, он не хочет вернуться в прошлое, а хочет, чтобы прошлое каким-то образом заменило текущее. Здесь объект, который мог бы удовлетворить ностальгическое желание, находился бы не в прошлом, а в настоящем, а то, что вызывает боль, – это другой вид невозможности: воссоздания прошлого в настоящем.

Более отчетливая интерпретация второго прочтения была поддержана медицинским анализом ностальгии, проведенным Чарльзом Цвингманном в 1960 году, согласно которому испытуемый хочет, чтобы в настоящем воссоздавались приятные черты из прошлого опыта, предположительно потому, что в нынешней ситуации их не хватает. Хотя человек может испытывать ностальгию по детской дружбе, его тоска удовлетворяется не путешествием в прошлое, а улучшением текущих отношений.

Такой взгляд имеет два преимущества. Во-первых, он помогает понять конкретизацию ностальгии по вышеописанному парадоксу Горгия: личность, подверженная ностальгии, ошибочно приписывает желаемые черты невосстановимому событию, когда в реальности эти черты могут быть отделены от него и вновь привязаны к текущему состоянию. Во-вторых, такой подход может помочь понять недавние открытия, свидетельствующие о том, что ностальгия может быть мотивирующей, и может повысить оптимизм, креативность и социальное поведение.

Молодые люди горячо поддерживают ностальгическую политику, которая вернула бы их страны к прошлому, которого они никогда не испытывали.

Что движет этим мотивационным духом? Опять же, ответ на этот вопрос приходит от рассмотрения ностальгии как воображения. Нейронауки помогают понять нам следующее: когда мы воображаем, мы задействуем большую часть тех же самых нервных импульсов, которые мы бы использовали, если бы мы на самом деле участвовали в симулированном действии. Когда мы представляем себе езду на велосипеде, мы задействуем те же самые области мозга, которые мы бы задействовали, если бы ехали на велосипеде на самом деле. В результате, некоторые современные взгляды – такие, как взгляды психологов Хизер Кэппес из Лондона и Кэри Мореведж из Бостона – предполагают, что участие в некоторых видах симуляций – это способ заменить эмпирические данные эрзац-опытом.

Теперь вспомните мою предыдущую дискуссию о расхождении в значении, которое ощущается при внимании к смоделированному содержанию в сравнении с актом моделирования. Мое предположение заключается в том, что то, что лежит в основе мотивационного аспекта ностальгии, является приятным вознаграждением за то, что субъект мгновенно переживает, когда внимание уделяется имитируемому содержанию. Как оказалось, именно это обнаружили невролог Кентаро Оба и его коллеги в Токио в ходе исследования 2016 года, в котором во время ностальгических воспоминаний активность мозга в регионах, связанных с переосмыслением и мотивацией, была выше. Захватывающие ментальные симуляции, которые вызывают горько-сладкое чувство ностальгии, генерируют наградной сигнал, который мотивирует людей превратить свой эрзац-опыт в реальный, то есть заменить негативные (фактические) эмоции, испытываемые при симуляции, на положительные (воображаемые) эмоции симулируемого содержания.

Таким образом, ностальгия – это сложное психическое состояние, которое складывается из трех компонентов: когнитивного, аффективного и конативного. Это общепризнано. Однако моя характеристика отличается от традиционной тем, что в ее основе лежит воображение.

Во-первых, я предлагаю, чтобы когнитивная составляющая была не памятью, а своего рода воображением, к которому принадлежат эпизодические автобиографические воспоминания.

Во-вторых, ностальгия эмоционально неоднозначна. Это является результатом сопоставления зачастую отрицательного аффекта, который генерируется актом моделирования, с аффектом, который вызывается имитируемым содержанием, а он, как правило, является положительным.

И, в-третьих, конативная составляющая – это не желание вернуться в прошлое, а скорее мотивация к восстановлению в настоящем свойств моделируемого контента, которые, при внимательном рассмотрении, приносят нам радость.

В заключение я выступлю с кратким рассуждением на тему, имеющую актуальное значение. За последние несколько лет мы стали свидетелями возрождения национально-политических движений, которые набирают силу, способствуя возвращению к «старым добрым временам»: «Сделаем Америку снова великой» в США или «Мы хотим вернуть страну» в Великобритании. Такая политика ностальгии способствует осуществлению стратегий, которые, предположительно, вернут страны во времена, когда людям было лучше. Неудивительно, что такая политика обычно воспевается консервативными группами, которые в прошлом имели тенденцию быть лучше, чем сейчас – независимо от конкретной политики того или иного времени.

В исследовании 2016 года, проведенном польскими социальными психологами Моникой Прусик и Марией Левицкой, большой выборке поляков были заданы ностальгические вопросы о том, как обстояли дела до падения коммунизма 25 лет назад. Результаты показали, что люди испытывали сильную ностальгию по прошлому, если при коммунистической власти им было лучше, чем сейчас. Несомненно, пожилые и консервативно настроенные люди, которые воспринимают свое прошлое лучше, чем настоящее, составляют значительную часть электората, поддерживающего националистические движения. Но мы были бы введены в заблуждение, если бы думали о них как о главном двигателе, не говоря уже о большинстве. Ведь польские результаты показывают нечто совершенно иное: большое количество молодых людей жадно поддерживают ностальгическую политику, которая вернула бы их нации к прошлому, которого они никогда не испытывали.

Психологические основы этого явления трудно объяснить при традиционном взгляде на ностальгию. Если люди не пережили прошлое, как они могут ностальгировать по нему? Однако, согласно предложенному здесь взгляду, объяснение легкодоступно. Ведь политика ностальгии не опирается на воспоминания людей о тех или иных событиях прошлого, которые они могли бы пережить. Вместо этого она использует пропагандистский образ прошлого, чтобы обеспечить людей нужными эпизодическими материалами и вызвать воображение о возможных сценариях, которые, вероятно, никогда и не происходили. Эти же самые пропагандистские стратегии помогают убедить людей в том, что их нынешнее положение хуже, чем оно есть на самом деле, так что когда смоделированное содержание – которое при посещении вызывает положительные эмоции – сопоставляется с отрицательно оцененными мыслями об их нынешнем положении, возникает мотивация к устранению этого эмоционального несоответствия, а вместе с ним и склонность к политическому действию. Политика ностальгии в меньшей степени связана с воспоминаниями о розовом прошлом, а в большей – с пропагандой и дезинформацией. Парадоксально, но это говорит о том, что лучшим способом борьбы с этим может быть улучшение наших знаний о прошлом. Ностальгия может быть мощным политическим мотиватором – к лучшему или к худшему. Улучшение точности нашей памяти о прошлом действительно могло бы быть лучшей стратегией для обуздания непримиримых обманов политики ностальгии.

Задонать своей кибердиаспоре
И получи +14 баллов социального рейтинга!
Image link