В 1914 году Германия начала войну с Россией, и хотя на тот момент никто еще не подозревал, во что она превратит Европу и мир, русская медийная жизнь изменилась неузнаваемо. Легкий развлекательный контент газет и журналов отступил перед сводками с фронта и новостями из стран союзников. Даже шутки стали военными.
Несмотря на отсутствие четкой системы, к 1910-м годам в России уже сложился взгляд на то, какой должна быть военная цензура. Положительный опыт черпали из русско-турецкой войны 1877—78 годов, а отрицательный — из русско-японской 1905 года.
В 1905 война и революция довольно сильно ослабили контроль власти над печатью. От предварительной цензуры пришлось вынужденно отказаться, так как чиновники с ней просто не справлялись. Наказания постфактум работали плохо. Ни изъятия тиражей, ни аресты и высылка из столицы не пугали редакторов-революционеров, которые наносили ущерб репутации армии и флота. Доверие общества, а точнее — значительной части интеллигенции, к военным и правительству было подорвано. В газетах обсуждали передвижения войск, утечку секретных сведений, тем самым неплохо информируя неприятеля и о передвижениях русских частей и о реакции населения на конкретные успехи и неудачи. Кроме того, военные корреспонденты были кандидатами для шпионской вербовки №1, сразу после офицеров.
Генералитету не понравилось, что отечественная пресса работала как новостной бюллетень для врага, так что были сделаны соответствующие выводы. Для выработки эффективных положений цензуры на случай войны правительство создало несколько комиссий, которые были работали с 1911 года. 20 июля 1914 вступило в действие Временное положение — результат их труда.
Впрочем, несмотря ни на какие постановления, армии продолжали нести потери из-за того, что практика актуальной цензуры еще не была закреплена. Представления о том, что необходимо, отставали от развития технологий и способов обмена информацией.
Главным пользователем шифрованных сообщений в начале века был бизнес. Коммерческая переписка защищалась несравненно лучше, чем военная. Документы бизнеса хранились в сейфах, в то время, как штабные офицеры брали их на дом и обсуждали дела в кафе. В частном общении друг с другом боевые офицеры разных стран руководствовались только собственными соображениями о том, что уместно обсуждать и как. Общих правил не существовало. Это неизбежно приводило к многочисленным утечкам. В России на такую беспечность накладывалась низкая политическая грамотность офицерского корпуса.
Коммерческая пресса не отставала. Редакции соревновались в том, кто первым выпустит самые свежие новости, самые шокирующие подробности и инсайды. Во время военных действий общество на взводе, внимание к новостям повышено, и тиражи взлетают в небеса (до космоса тогда еще не добрались). В этой коммерческой гонке страдала информационная безопасность.
У автора «Иллюстры» есть любимая примета той эпохи — изменение обложки «Нового сатирикона». Журнал поместил рядом со своим логотипом слово «война», которое сохранялось до самого его закрытия и бегства редакции из страны. Это был рекламный ход. Какой бы ни была иллюстрация на обложке, надпись при каждом взгляде сообщала, что внутри читатель найдет актуальную информацию.
В погоне за горячим журналисты наносили урон не меньше, чем шпионы. Например, британская «Дейли телеграф» сообщила о вторжении немцев в Бельгию не только первой из всех газет, но и раньше официального объявления.
Пожалуй, мы поторопились разделить редакции и шпионские агентства. Одним из правил новой военной цензуры было ограничение доступа корреспондентов в места непосредственных боевых действий. Портативная фототехника уже была достаточно развита, чтобы стать серьезным инструментом сбора информации, не говоря о глазах и ушах. Даже у допущенных корреспондентов цензурили рукописи и проверяли снимки. Офицерам просто запретили писать в газеты и отвечать на любые запросы. Поэтому редакции стали вербовать осведомителей на фронте из числа гражданских, офицеров и даже солдат — если те были достаточно грамотны и годились для такой работы.
Все перечисленные выше меры работали далеко не на сто процентов. Запрет офицерам на переписку с редакциями встретил сильное сопротивление. Дело в том, что до 1914 года офицеры имели право совершенно легально работать военными корреспондентами. Это очень хорошо оплачивалось, и никто не хотел терять деньги. Даже начальник бюро печати Ставки сотрудничал в «Вечернем времени». Объяснения в духе «вы можете быть шпионом» сталкивались с ответным возмущением.
В 1915 году и так работающая как сито цензура была ослаблена, и корреспондентов в ограниченном количестве стали пускать везде. Русские власти пошли на это в первую очередь из-за необходимости вести положительную пропаганду — как внутри страны, так и вне ее. С этим особенно хорошо справлялись газеты из нейтральных стран вроде США, материалы которых потом упоминались в русской прессе. В первые два года войны работа иностранных корреспондентов поощрялась настолько, что благодаря бесплатным билетам и питанию соотношение их числа к русским на нашем фронте достигло 7 к 3.
Что касается непосредственно цензурирования материалов, то и оно не было системным и согласованным. Русское правительство вступило в войну с мыслью, что она не затянется. Поэтому высоких информационных укреплений возводить не стали. В то время, как на фронте любые материалы должны были проходить предварительную цензуру, в тылу она либо не применялась, либо применялась избирательно. В провинции могли за чем-то совсем не уследить. В таких условиях достаточно было успешно переправить рукопись или фотографии с фронта в тыл, чтобы сообщить редакции (или кому-нибудь еще) все увиденное. Условия для этого были. Не каждый офицер изымал корреспонденцию в полном объеме, до 1915 года не была взята под контроль телеграфная связь, среди офицеров процветала коррупция.
Если за 10 лет так и не были учтены уроки русско-японской, то что говорить об оперативных действиях. В мае 1915 представители Антанты обсудили меры недопущения отечественных товаров в страны противника. Британия и Франция активно использовали цензуру телеграфной связи для экономической блокады нежелательных компаний. В России по их примеру начали создавать свой черный список, но применили его только в 1917 году, уже при власти Временного правительства.
Продолжение в следующем выпуске
