Вопреки расхожим утверждениям о «всеевропейском» характере Второй мировой войны, далеко не все европейские государства приняли в ней участие напрямую (косвенно, разумеется, все); с нейтралами – государствами Иберийского полуострова, Швейцарией и Швецией – всё понятно, эти ребята в конфликте мировой вненациональной финансовой олигархии с германскими нацистами участвовать не желали, обе стороны им были одинаково чужды, единственное, что их заботило – своевременная оплата за поставленные обеим сторонам конфликта товары. Хлопцы делали свой маленький бизнес на чужом горе и страдании – в чём их можно винить? Бизнес есть бизнес, ничего личного…
Но была в Европе ещё одна страна, которая, де-факто всю войну оставаясь нейтральной – тем не менее, умудрилась не только пролезть в число победителей, но и получить от этой победы немалую прибыль – причём с ОБЕИХ сторон той вселенской битвы! Я говорю о Чехии.
Как известно, средневековая независимая Чехия (со всеми её королями – Пшемыслами, Вацлавами и Карлами) утратила свой суверенитет и перешла под руку австрийских Габсбургов в самом начале Тридцатилетней войны, после битвы у Белой горы в 1620 году – на триста лет сделавшись частью Австрии; впрочем, и до этого территория Чехии входила в западноевропейское политическое пространство – достаточно сказать, что один из её королей, Ян I Люксембург, погиб в знаменитой битве при Кресси в 1346 году (во время франко-английской Столетней войны), сражаясь на стороне французов. Словакии же, как суверенного государства словацкого народа, вообще никогда не существовало – эта территория с конца IX века была частью Венгерского королевства, и как часть этого королевства, она вошла в состав Австрии – чтобы затем, вместе с ним же, в 1867 году получить автономию (государство официально стало называться Австро-Венгрия).
Но в 1918 году небольшая горстка амбициозных австрийских политиков чешской национальности решила, что с помощью Антанты они забацают себе своё собственное государство; одной Чехии им показалось мало, и поэтому ими была измыслена некая «Чехословакия» – доселе никем не виданное и не слыханное государствообразование. Политические руководители Антанты благосклонно встретили рождение Чехословацкого национального совета, созданного в разгар войны Томашем Масариком, Эвардом Бенешем и Миланом Штефаником в Париже – куда оные политические деятели Австро-Венгрии благоразумно свинтили накануне и в первые месяцы войны.
28 октября 1918 года Чехословацкий национальный совет (к тому времени уже признанный Францией, Италией и Великобританией, и имевший в своих руках – чисто номинально, разумеется – вооруженную силу в лице «чехословацких легионов») объявил о независимости Чехословакии – а 30 октября Словацкий национальный совет заявил об отделении Словакии от Венгрии. Понятно, что оба эти «Совета» были мутными лавочками из случайных людей, которых никто никогда не выбирал – но в момент крушения старого мира десяток ловких авантюристов могут, при наличии определенной воли, беспредельной наглости и безграничного честолюбия, свернуть горы – история Февральской революции тому наглядный пример. К тому же эти люди яростно махали перед толпой бумагами о признании их конторы со стороны Антанты – что, в общем-то, и было на тот момент подлинным ярлыком на княжение в де-факто ставших бесхозными австрийских владениях.
Главные «мятежники» и «ниспровергатели» «австрийского гнета» – Масарик и Бенеш – прибыли в Прагу уже после произошедшего низложения Габсбургов, что, впрочем, ничуть не помешало им по-хозяйски занять кабинеты в Граде. Масарик объявил себя президентом, Бенеш – министром иностранных дел. Поскольку за спинами этих людей маячили штыки Антанты – шансы всех остальных претендентов на Главное кресло в Пражском Граде автоматически уменьшались до нуля. Официально Томаш Гарриг Масарик возглавил Чехословакию только 29 февраля 1920 года – но это уже не имело никакого значения. Имело значение лишь то, что тщанием его и его министра иностранных дел Эдварда Бенеша на Версальской мирной конференции были официально закреплены и утверждены границы Чехословакии – именно те границы, которые через двадцать лет станут причиной её гибели…
Надо сказать, что в Версале Бенеш проявил завидную нахрапистость и беспредельную наглость – в итоге его тщанием Чехословакия стала весьма многонациональным государством – 46 % её населения составляли чехи, 13 % -–словаки, 28 % – немцы, 8 % – венгры, и по 3 % – украинцы и евреи. И уже с начала двадцатых годов в новорожденном государстве начались межнациональные распри – причем не только по линии раздела «славяне – не-славяне», но и между чешской и словацкой частью этого детища Антанты.
Впрочем, словацкий сепаратизм Прага ещё могла удерживать в рамках – а вот немецкий уже никак. И дело даже не в том, что словацкое радикальное движение ни в коей мере не могло рассчитывать на серьезную помощь извне – в отличие от немецкого; главная проблема была в том, что немцы, в отличии от словаков, с самого зарождения самостоятельного чехословацкого государства были в нем ЧУЖИМИ, и никакой необходимости в поддержании оного государства в состоянии активной жизнедеятельности не видели.
Результатом этой поистине генетической несовместимости стало создание 2 октября 1933 года бывшим учителем гимнастики Конрадом Генлейном со товарищи Судетско-немецкого патриотического фронта – который очень быстро, буквально за два с половиной года, стал ведущей политической силой судетских немцев.
В 1935 году созданная на базе вышеуказанного фронта Судето-немецкая партия успешно выступила на общегосударственных парламентских выборах (получив голоса 60 % немецкого населения), опередила все «чехословацкие» партии и получила 44 депутатских мандатов из 300 возможных. И хотя поначалу судетские немцы не говорили вслух об ирреденте – но общие настроения в их среде с каждым месяцем всё больше и больше склонялись к отделению от Чехословакии и присоединению к Третьему рейху – тем более, что ЧСР продолжала корчится в муках экономического кризиса, с пребыванием изрядной части немцев в тисках безработицы и нищеты – тогда как в Германии с этими проблемами власть успешно боролась и деятельно повышала общий уровень жизни своих подданных.
В общем, к маю 1938 года ситуация в Чехословакии подошла к точке взрыва – надо было или решительно удушить немецкое национальное движение (дав взамен немцам какие-то экономические преференции), или отделять Судетенланд.
Вначале власти в Праге решили обнажить меч – была объявлена всеобщая мобилизация, и вооруженные силы Чехословакии по состоянию на 25 сентября 1938 года выглядели более чем внушительно. Во всяком случае, Бенеш был готов выставить на линию огня в сентябре 38-го намного больше солдат, пушек и танков, чем выставил Рыдз-Смиглы через год.
Численность личного состава полностью развёрнутого чехословацкого воинства составила 1.280.000 штыков и сабель (Войско Польское едва превышало миллион – по разным оценкам, от 1.033.000 до 1.050.000 жолнежей); при этом чешская пехота намного превосходила польскую по плотности огня – против 41 тысячи пулеметов у поляков чехи выставляли на линию огня почти 75 тысяч своих смертоносных «машинок» (превосходных ручных и станковых пулеметов Холека ZB-26 и ZB-53, прослуживших по всему миру более 60 лет и в некоторых странах и посейчас стоящих на вооружении).
По количеству стволов полевой артиллерии Чехословакия, правда, не шибко превосходила Войско Польское – но зато имела существенное преимущество по качеству противотанковой артиллерии: из 780 орудий войсковой ПТО 268 составляли новейшие 47-мм противотанковые пушки P.U.V. vz.36, навылет пробивавшие ЛЮБЫЕ немецкие танки. Кроме того, у чехов было много тяжелой артиллерии – 49 220-мм и 24 350-мм мортир; поляки имели лишь 27 220-мм мортир, и это были самые крупнокалиберные их орудия.
И, безусловно, Чехословакия превосходила поляков по бронетанковому вооружению!. Всего чехи имели современных боеспособных 349 танков (все – вооруженные 37-мм пушкой и двумя пулеметами), 70 танкеток и 70 бронеавтомобилей. У поляков же современных танков имелось всего 223 машины (120 танков 7ТР, 45 R35, 34 Vickers E в линейных частях и некоторое количество машин в учебных частях и в резерве). Правда, у поляков в строю числилось около шестисот танкеток (ТК-3, ТКF, ТКS) – но, как показал опыт последующей войны, оный девайс для реального боя совсем не годился.
Авиация Чехословацкой армии примерно соответствовала авиации Войска Польского – так что здесь можно говорить о некоем паритете вооружений.
При этом хочу отметить весьма важное обстоятельство: чехословацкая армия сентября 1938 года должна была противуборствовать вермахту – который в оном сентябре выглядел куда более скромно, чем через год, когда пошёл крушить поляков. Достаточно сказать, что по числу танков, вооруженных эффективной пушкой, чехи ПРЕВОСХОДИЛИ немцев – у которых равных чешским машин имелось всего ВОСЕМЬДЕСЯТ штук. То есть по танкам, годным для действий на поле боя, чехи превосходили немцев вчетверо…
В общем и целом, надо сказать, что чехословацкая армия сентября 1938 года выглядела весьма серьезно, и могла – при соответствующих обстоятельствах – если и не нанести вермахту поражения (хотя чем чёрт не шутит!), то уж устроить ему пару-тройку хороших Верденов запросто!
Но, как известно, ничего подобного не произошло – западные «родители» Чехословакии в Мюнхене подписали с Германией договор о коррекции чехословацких границ, тем самым предоставив чешским вождям самим решать – согласится с оным договором или же, презрев коварство и двуличие своих недавних друзей и союзников, вступить в битву с немцами самостоятельно – надеясь лишь на себя.
Послевоенная историография переговоры в Мюнхене иначе, чем «сговор», не называет – упирая на то, что благодаря оному сговору западные державы «открыли Гитлеру путь к дальнейшей агрессии». Я же предпочитаю считать, что всё, что происходило в мае-сентябре 1938 года в Чехословакии (впрочем, как и то, что случилось в марте 1939-го), было ЕСТЕСТВЕННЫМ ХОДОМ СОБЫТИЙ, подготовленным всей недолгой историей этого геополитического новообразования.
К лету 1938 года стало ясно, что Чехословакия не может более существовать в формате унитарного государства, в котором главенствуют чехи, вернее – чешская космополитическая и либеральная верхушка. В стране, в которой на семь миллионов чехов приходилось три миллиона шестьсот тысяч немцев, три миллиона словаков, семьсот тысяч венгров, четыреста тысяч русинов, около 200 тысяч евреев и 100 тыс. поляков, не велось никакой взвешенной национальной политики – которая заменялась системой запретов, угроз и полицейского насилия. Ни к чему хорошему это не могло привести по определению.… Поэтому Мюнхенский «сговор» – абсолютно естественный конец нежизнеспособного образования, именовавшегося Чехословакией.
15 октября 1938 года президент Бенеш ушел в отставку и невозбранно убыл в Великобританию. Последними его словами были отнюдь не проклятия по адресу Гитлера или Даладье и Чемберлена – равно они не выражали надежду на скорую победу демократии или, что было бы естественней всего, сожаления или раскаяния за свои ошибки двадцатилетней давности, за которые Чехословакии пришлось рассчитываться так дорого. Ничуть не бывало! Эдуард Бенеш посчитал себя героем, спасшим своих соотечественников от ужасов войны – и не важно, что это была бы война за свой дом; для либерала и космополита умирать за свою Родину есть безусловная глупость и дремучая отсталость. «Думаю, что мое поведение в Мюнхене было самым выдающимся поступком моей жизни. Мюнхен — самый страшный бой, который я когда-нибудь прошел. Заявляю вполне осознанно, что я победил сам себя, и пожертвовал собой не только ради чехословацкого народа, но и для Европы».
И ведь нельзя сказать, что господин Бенеш был неправ!
Ведь что на самом деле совершил пан Бенеш – не пойдя на поводу у своих генералов и не сделав вид, что не слышит многосоттысячного рёва сторонников «войны до победного конца», собиравшихся каждый день в конце сентября 38-го у стен Пражского Града? Он СОХРАНИЛ чешский народ от ужасов войны – войны, никоим образом этому народу не нужной…
Замечу сразу – оправдывать пана Бенеша ни в коем случае не собираюсь: всегда полагал и посейчас полагаю его изрядной сволочью, во имя своих политических амбиций совершившей немало подлостей по отношению и к чешскому, и, особенно, к словацкому народу. Но объективно – его поведение в сентябре 1938 года принесло чешскому народу не только безопасность и относительное благополучие в последующие семь лет, когда вся остальная Европа содрогалась от ужасов войны и корчилась в муках от холода, голода и болезней – но одновременно позволило этому же народу полагать себя мучеником и героем, по праву занявшим место среди победителей нацистской Германии.
Когда страны-создатели Чехословакии – Франция и Великобритания – на конференции в Мюнхене признали, что в 1919 году несколько погорячились, нарезав своему «детищу» излишне много территорий с преобладающим немецким населением – этим они всего-навсего признали свою ошибку. И тут же её исправили – согласившись с переходом под юрисдикцию Берлина Судетской области. В принципе, все стоны послевоенной антинемецкой пропаганды о том, что Чехословакию в Мюнхен не пригласили, более того, там её предали и продали – есть пустое сотрясение воздуха. В данном случае эта страна была не субъектом, а объектом политики, причем вполне объективно – ибо речь шла именно об ОШИБКЕ разработчиков условий Версальского договора, когда никаких международно признанных границ Чехословакии вообще де-юре не существовало. Те, кто эту ошибку совершил – её же и исправили; а то, что при этом консультироваться с паном Бенешем и Даладье, и Чемберлен посчитали излишним – лежит на их совести, никаких процессуальных нарушений международного права они этим НЕприглашением не совершали.
Пан Бенеш ещё во время нахождения в Чехословакии миссии лорда Ренсимена понял, что западные союзники отнюдь не собираются затевать европейскую войну ради «территориальной целостности» ЧСР – и сделал соответствующие выводы. То есть мобилизацию в сентябре 1938 года объявил – но воевать с немцами, наперекор Мюнхенским договорённостям, не стал – зачем? Если Великобритания считает, что пока нет никакой необходимости обострять отношения с Германией ВО ИМЯ СОБСТВЕННЫХ ИНТЕРЕСОВ – то зачем Чехословакии во имя тех же самых английских интересов рваться с поводка?
И Бенеш преспокойно «сливает» свой обанкротившийся «проект» – Чехословацкую республику – и, как частное лицо, убывает в столицу Великобритании. Чехословакия обретает нового президента – Эмиля Гаху – на которого ложится вся черновая работа по утилизации «чехословацкого наследства». Наконец, 15 марта 1939 года независимая Чехословакия окончательно исчезает с политической карты Европы – разделившись на «Протекторат Богемии и Моравии» и Словацкое независимое государство; Подкарпатская Русь отходит мадьярам. Кажется, всё – пан Бенеш обречён оставшиеся дни провести в полном забвении, находя утешение в писании мемуаров…. Но не тут-то было!
Небольшая группа убывших за пределы Чехии «общественных деятелей» с подачи г-на Черчилля вдруг публично озвучивает довольно любопытную теорию продолжения существования Чехословацкого государства – «главой» которого в 1940 году англичане назначают … пана Бенеша! Естественно, все государства анти\немецкой коалиции признают это «правительство» и «ведут с ним дела» – ничего удивительного в этом нет, если есть возможность хоть чем-то досадить немцам – этим «чем-то» надо безусловно воспользоваться! Союзники включают «чехословацкое правительство в изгнании» (состоящее из разного рода мелких политических авантюристов) в списки антигитлеровской коалиции, формируют разные «чехословацкие добровольческие» части – в общем, усиленно делают вид, что Чехословакия не только существует, но и борется вместе со всем «прогрессивным человечеством» против «коричневой чумы». И не важно, что и де-факто, и де-юре Чехия является частью Третьего Рейха (напомню, что меморандум с просьбой о включении в состав Германской империи чешских земель в качестве Протектората подписал ЗАКОННЫЙ президент Чехии Эмиль Гаха), а Словакия де-факто и де-юре является союзником Третьего Рейха (её войска сражаются с Красной Армией на Восточном фронте) – важно, что союзники решили считать частное лицо – пана Бенеша – продолжающим существовать «Чехословацким государством».
Надо отдать пану Бенешу должное – для того, чтобы послевоенная Чехословакия, вопреки очевидному, оказалась в числе «победителей», он крутился, как уж на сковородке. Человек, искренне презиравший Советский Союз – в декабре 1943 года в Москве подписывает договор о дружбе и союзных отношениях с этим самым Советским Союзом. Всегда с брезгливостью относившийся к коммунистам – в апреле 1945 года в основном из них «назначает» правительство Национального фронта («Кошицкое правительство»). Всегда со всех высоких трибун возвещавший о незыблемости «территориальной целостности Чехословакии» – отдаёт СССР Подкарпатскую Русь (нынешнюю Закарпатскую область Украины). В общем, пан Бенеш сделал ВСЁ ВОЗМОЖНОЕ, чтобы 28 октября 1945 года временный парламент Чехословакии подтвердил его президентские полномочия – тем самым, заявив, что в 1939-1945 году никаких «Протектората Богемия и Моравия» и «Независимого Словацкого государства» в природе не существовало, а были лишь территории Чехословакии, попавшие под власть злодеев-немцев.
Таким образом, в число государств-победителей нацистской Германии попадали все годы войны активно ковавшая оружие для немцев Чехия и воевавшая на стороне этих самых немцев Словакия – и всё благодаря пану Бенешу!
Который в сентябре 1938 года мудро не повёл свои армии к границам Германии, дабы задать немцам хорошую трёпку – а тихо-мирно распустил эти армии по домам, объявив, что Мюнхенский договор между Германией и западными «союзниками» Чехословакии надо соблюдать…
Текст: Александр Усовский
