Атомное православие. А может быть… атомный футуристический социализм? Давайте сразу опустим споры о том, насколько плохо эстетически приятное изображение советской действительности. Потому что в Атомик харте ее нет. Этот мир явно выдуман. На фоне цивилизованных государств Советский Союз был технически отсталым. Ни бытовой техники, ни электроники, ни автомобилей хорошего качества он практически не производил. Поэтому о прекрасных секс-роботах в нем не могли бы мечтать даже партийные элиты. Индустриализация делалась при помощи импортных технологий, во многом зарубежными специалистами, без которых нельзя было обойтись вплоть до самого развала. Челомей может появиться на свет только при свободе творчества и частной торговли. Как и случилось на самом деле.
Прежде чем обвинять игру в пропаганде хорошего образа коммунизма, подумайте как следует. Этот образ такой же фантастический, как коммунизм, который дарит просвещение и развитие. Проблема не в игре, а в том, что существуют мифы о советской власти и жизни. Проект совершенно точно не является источником этих мифов. В истории он останется скорее как «That game with hot robot twins». А теперь к делу.
Сегодня нас интересует восприятие чужой культуры. Автор помнит, как приживалась американская поп-культура на русской почве. Конечно, она не появилась внезапно в 90-е. Модная молодежь в СССР слушала иностранную музыку. Начиная со столичных стиляг и заканчивая любой тусовкой современных городских ребят в 60-70-е годы, тем более в Перестройку. Тем не менее все это не было массовым явлением, а в школе вас могли отчитать за пластинку Iron Maiden.
Настоящее знакомство началось в новой России, когда советские ограничения спали. Поскольку местного развлекательного продукта, способного конкурировать (и вообще качественно развлекать) практически не было, обходились импортным. В основном американским, само собой.
В американских фильмах и музыкальных клипах русские подмечали новые для себя вещи. Вроде того, что американцы постоянно упоминают задницу. Фразы вроде «проблемы на свою жопу» тогда еще звучали странно и отсутствовали в нашей повседневной речи. Появилось выражение «американский юмор», обозначавшее специфическую часть этого юмора — мочеполовые шутки. Обилие мата в обыденной речи у людей вполне приличных на вид тоже обескураживало. Тем более в художественных диалогах. В России до сих пор бандиты в кино не говорят даже приблизительно, как настоящие бандиты в жизни. Просто представьте, как должны звучать диалоги из культовой «Бригады», чтобы стать хотя бы наполовину правдоподобными. Да даже в кино про законопослушных людей. Например, про студентов. Вероятно, поэтому у нас до сих пор нет ни одного культового студенческого фильма? Невозможно сделать их близкими к реальным условиям, не нарушив с десяток табу и закрыв себе доступ в прокат.
В общем, в иностранной поп-культуре для нас тогдашних было много нового. Далеко не все смогло прижиться на русской почве. Мы до сих пор воротим нос от некоторых особенностей американского поведения — и это нормально. Все народы разные. Diversity is our strength.
К 2023 году Россия стала ближе к Америке и остальному миру, но для них мы все еще terra incognita. Это мы знаем о них много, потому что видели их реальность в кино и играх. Нас не удивят улицы американских, японских или немецких городов. Мы знаем, как выглядели их машины в 50-е. Во что одевались их музыканты в 70-е, знаем про Вудсток и Вьетнам. Мы даже знаем очень старую историю Западной Европы: рыцари, замки.
Они не знают о нас почти ничего. Для большинства там Россия эквивалентна СССР и существует с XX века. До этого были только Достоевский с Толстым, которые как бы парят в вакууме.
И тут случилось то, чего не было, наверное, никогда прежде. Вышел продукт, который потребляет весь мир, и он наполнен предметами из нашей реальности. В Атомик харте они повсюду. Машины, архитектура, фрески на стенах, логотипы. Названия на русском, которые сопровождаются мелкими субтитрами. Вы видели, как стримеры-иностранцы их читают? Это удивительно. Будто мир отразился в зеркале, и мы поменялись с ними местами.
Это, наверное, первое большое зрительное знакомство иностранцев с материальной культурой нашей страны. С небольшой ее частью, представленной гипертрофированно, но тем не менее. Особенно важно, что это игра. Игры несравнимы ни с книгами, ни с кино. Книги не показывают картинку, их мало кто читает, а кто читает, те Бог знает что представляют в своей голове. Тем более популярные у иностранцев классики писали о жизни ограниченного круга людей и очень специфическим образом. Достоевский не показывал реальную жизнь даже близко: он создавал особый театр и его Петербург — это чистая фантазия, которая служит одной определенной цели. Толстой писал о жизни тончайшей прослойки общества, с которой только и был хорошо знаком, которую понимал. Если в этих книгах упоминается быт и вещи, то либо их названия непонятны современному читателю, тем более иностранному, либо они забываются.
Игры — это совершенно другая степень погружения. Они не обладают глубиной книг, но это и не требуется. Сюжет в них раскрывается не хуже, чем в кино. При этом игрок ощущает себя внутри истории. Можно перемещаться по миру и самому разглядывать то, что хочешь, а не то, на что твой взгляд направляет оператор. Ты видишь больше, слышишь больше звуков. Взаимодействуешь с окружением. Не просто видишь машину — садишься в нее и едешь. И так далее.
В результате такой опыт лучше откладывается. Люди вспоминают игры из своего детства и юности как часть личного опыта. У автора сложилось впечатление, что сопереживание героям и событиям в любимых играх выше, чем в любимом кино. Отличным примером этого являются ремейки. Играющая публика радуется их появлению не только потому, что ремейки делают из гарантированно качественных игр. Это оживление приятных воспоминаний. Ты включаешь игру, идешь по локациям, по которым ходил в детстве. Это как возвращение в настоящие места своего детства. Ваш старый дом и двор точно такие же, как двадцать лет назад. И даже лучше! Достаточно посмотреть на реакцию публики на релиз каких-нибудь старых культовых ремейков. Взрослые мужчины буквально заливаются слезами. И нет, это не потому, что они «соевые» персонажи из мемов. Просто они подвержены ностальгии. Хотя ладно, мемы про соевых тоже правдивы.
Переоценивать влияние одной отдельной игры тоже не стоит. Мы ничего такого вам не предлагаем. И все же случилось важное. Американский подросток погуляет среди наших пятиэтажек 60-х годов, полетает на Чайке, увидит, как стример делано возмущается «расизмом» в мультфильме, который крутят в комнате для сохранения. Сохранит на телефон картинки с роботами-близняшками. Он получит немного реальных образов из России и немного очень привлекательной современной поп-культуры. Если продолжения не будет, то расклад сил в мире развлечений останется, как есть. Если подобные продукты будут выходить хотя бы иногда, то у России, возможно, появится небольшой, но чувствительный вес в современной культуре.
Забудьте про СССР. Будут новые игры. Если думать о распространении пресловутой мягкой силы, то главное для нас — чтобы через двадцать лет Джо из Милуоки, увидев игру своего сына, проворчал, что в «его время» игры делали гораздо лучше. И даже холодильники были сексуальными.
