Оригинальный текст «The Dirty Secret of Elite College Admissions». Автор: Брайан Уолш Перевод: Ольга Московская
Диплом Принстонского университета дал мне некоторые, скажем так, преимущества. Помимо шкафа, полного оранжево-черной одежды, которая подходит только для празднования Хэллоуина, я смог сыграть незначительную роль в «великой американской игре», известной как процесс приема в высшее учебное заведение.
Принстон, как и многие другие университеты, набирает добровольцев из числа выпускников, чтобы провести собеседование с абитуриентами, которые живут в их регионе — в моем случае в Бруклине. Мы задаем абитуриентам вопросы об их академической успеваемости, внешкольных занятиях, прошлом — обо всем, что они хотели бы сообщить сотрудникам приемной комиссии Принстона. Абитуриенты тоже задают нам вопросы: о жизни в кампусе, о борьбе за место в рейтинге академической успеваемости, о том, хотели бы мы снова оказаться на университетской скамье. Я стараюсь отвечать максимально развернуто, несмотря на то, что с тех пор, как я был студентом, прошло много времени — 17 лет. Затем записываю свои впечатления о кандидате, включая рекомендацию к принятию в Принстонское сообщество. А потом я отправляю студента в главную приемную комиссию в Принстонском Моррисон-холле.
За последние несколько лет я прособеседовал около пары десятков потенциальных студентов. Большинство из них казались гораздо более квалифицированными, чем в свое время был я, но только один был принят в университет. В этом нет ничего необычного. Весной 1997 года, когда я поступил в Принстон, в университет было всего принято 12,6% от всех абитуриентов. В прошлом году цифра достигла отметки всего в 5,5%. Это типично и для других элитных высших учебных заведений. Так, Гарвардский университет в прошлом году принял всего 4,6 % абитуриентов, а Стэнфордский университет — 4,3 %. Несмотря на то, что число поступающих в университеты по всей стране сокращалось в течение пяти лет подряд (миллениалы успели повзрослеть и студентов стало меньше), поступить в ВУЗ уровня Принстона или Гарварда стало гораздо сложнее. Возникает закономерный вопрос: как это сделать?
Что если я скажу, что есть способ в пять раз увеличить шансы поступления в Гарвард?
Недавно объектом общественного внимания стал федеральный окружной суд в Бостоне, куда против Гарварда подало иск общество студентов, борющихся за справедливый прием – сокращенно SFFA (Students for Fair Admission). Организация-истец представляет интересы анонимной группы американских абитуриентов азиатского происхождения, которых не приняли в университет. SFFA утверждает, что Гарвард несправедливо дискриминирует азиатов, искусственно регулируя их число. Гарвард в свою очередь настаивает, что в процессе приема придерживается холистического подхода, то есть учитывает неакадемические факторы, такие как личностные качества и лидерство. В целом это похоже на политику других элитных университетов: такая система, по словам представителей Гарварда, позволяет создать многогранное студенческого сообщество и не дискриминирует американцев азиатского или любого иного происхождения.
Политика в подобных вопросах непроста. Истцы могут быть американскими азиатами, но движущей силой судебного процесса является белый адвокат, конечная цель которого – добиться того, чтобы при приеме в высшее учебное заведение не рассматривалась расовая принадлежность. Какими бы ни были результаты в Бостоне — решение суда ожидается в следующем году — большинство наблюдателей предсказывают, что дело так или иначе попадет в Верховный суд. Два года назад решающий голос в деле о поддержании расового разнообразия при приеме в высшие учебные заведения принадлежал судье Энтони Кеннеди. Тогда суд был согласен с этим подходом. Сейчас же судьей назначен более консервативный во взглядах Бретт Кавано. Гарвард находится в центре внимания, но конечный результат отразится на всей стране и может даже положить конец позитивной дискриминации в вузах.
Для Верховного суда было бы серьезной ошибкой отменить рассмотрение расовой принадлежности при приеме в вуз: эта политика стремится исправить исторические ошибки и ввести необходимое этническое разнообразие в вузах США. Но иск к Гарварду обнажил неудобные реалии того, как элитные университеты отбирают своих студентов. Если Верховный суд предпримет действия — и даже если нет — нам нужно будет переосмыслить процесс отбора абитуриентов так, чтобы сделать его справедливее.
Гарвард и другие университеты Лиги Плюща, которые выступают в его поддержку, утверждают, что невозможно сделать свой выбор исключительно на основе таких объективных критериев, как оценки и результаты тестов. Более 8000 абитуриентов Гарварда в прошлом году имели идеальный средний балл, более 3400 имели идеальные баллы по математике, и более 2700 получили идеальные баллы по результатам собеседования. Все эти цифры превышают общее число абитуриентов, которые были приняты в ряды студентов: 1,962. Даже если бы такие рейтинги были совершенно справедливыми (а есть убедительные доказательства того, что это не так), их было бы недостаточно для того, чтобы определять окончательный выбор.
Сложность отбора студентов, преследующего цель разнообразить студенческое сообщество, обусловлена не столько наличием абитуриентов с более высокими оценками, сколько ограниченным количеством мест. Принять всех кандидатов, отвечающих требованиям, может быть просто невозможно. Но есть по крайней мере один способ сделать систему более справедливой.
Представьте, что вы абитуриент, стремящийся в один из университетов Лиги Плюща. Что вы скажете на то, что существует способ улучшить результат теста SAT на 160 баллов? Что бы скажете на то, что существует способ увеличить ваши шансы на поступление в Гарвард в пять раз? Вас это как минимум заинтересует. Есть только одна загвоздка: вы ничего не можете сделать для того, чтобы получить эти преимущества. Вам нужно с ними родиться.
«Наследственность» — условие приема в вуз для абитуриента, чьи родители так же закончили этот университет. Ваша мама училась в Принстоне? Для вас там будет местечко. Папа и дедушка учились в Стэнфорде? Поздравляю, двойная удача. При рассмотрении ваших документов вам будет предоставлено преимущество. И в некоторых случаях это преимущество играет решающую роль.
В период с 2010 по 2015 год 33,6% студентов, принятых в Гарвард, имели «наследственное» преимущество по сравнению с 5,9% студентов без подобных привилегий. В Принстоне за последние пять лет абитуриентов с «наследственными» привилегиями принимали в студенты в четыре раза чаще, чем других. Исследование выпускника Принстона Томаса Эспеншейда выявило, что «наследственное» преимущество имеет такой же вес при приеме в университет, как дополнительные 160 баллов за тест SAT.
Некоторые из сотрудников приемных комиссий лучших учебных заведений утверждают, что дети выпускников этих вузов просто более подготовлены. «Если вы посмотрите на рекомендации и оценки детей выпускников Гарварда, они в среднем лучше», – заявлял Уильям Р. Фитцсиммонс, руководитель приемной комиссии в Гарварде в интервью 2011 года.
Даже если это так, это не объясняет, почему абитуриенты с «наследственными» привилегиями, многие из которых и без того росли в экономически более благоприятных условиях и получили лучшее среднее образование, должны получать дополнительную поддержку. В случаях, когда два абитуриента имеют одинаковые шансы на поступление, место отдается именно претенденту с привилегией наследства. «В Принстоне родители-выпускники получают письмо из приемной комиссии с подтверждением того, что их ребенок подал документы в ВУЗ, и что администрация «очень этому рада», – рассказала в недавнем интервью Джанет Рапелье, руководитель приемной комиссии в Принстоне.
Каждый вуз с особой осторожностью говорит, что преимущество «наследственности» — всего лишь один из множества пунктов, которые учитываются при приеме студентов в вуз, наряду с внеклассной активностью, спортивными достижениями и лидерскими качествами. Нетрудно понять, почему в рядах своих студентов мы хотим видеть людей с особыми достижениями помимо студентов с хорошей успеваемостью. Но почему приемная комиссия должна оказывать дополнительную поддержку детям выпускников?
Одна из главных причин — деньги. Можно предположить, что топовые университеты принадлежат к сегменту образовательного бизнеса, но они все чаще становятся частью бизнеса коммерческого. Фонд Принстона (финансовые активы, которые были пожертвованы университету) — оценивается в 25,9 миллиарда долларов. Фонд Йеля составляет 29,4 миллиарда долларов. Фонд Гарварда — и вы будете правы, если скажете, что это элемент соперничества Гарварда и Йеля — 39,2 миллиарда долларов. И эти деньги не просто лежат в хранилище. Миллионы долларов в год — гораздо больше, чем преподавателям этих вузов — платятся менеджерам, работающим над обеспечением роста числа пожертвований. В прошлом году среди школ Лиги Плюща лидирующую позицию занимал Принстон с доходностью 14,2%. Вперед, Тигры[1].
Вы не сможете создать фонд без пожертвований от ваших благодарных выпускников. Множества пожертвований. Быть выпускником таких ВУЗов, как Принстон и Гарвард, означает, что вы будете завалены просьбами о пожертвованиях как только выйдете с дипломом за порог университета. Я получаю письма от очаровательных, но неумолимо настойчивых людей, которые проводят ежегодные кампании сбора средств для Принстона. Я получаю письма от однокурсников (я выпустился в 2001 году). Я получаю телефонные звонки от нынешних студентов, которые в качестве учебно-производственной практики ищут пожертвования от выпускников.
Деньги, собранные от всех этих усилий, суммируются. В прошлом году более 55% выпускников Принстонского университета принесли в общей сложности 55,4 миллиона долларов своей alma mater. Все это не облагается налогом, потому что Принстон, как и большинство других американских колледжей, является некоммерческой организацией. Это вполне похоже на благотворительность, правда, суммы пожертвований в этой благотворительности превышают бюджет штата Джорджия. В прошлом году они составили более 2 миллиардов долларов. И ни один цент из этих денег не облагается налогом. Это означает, что подавляющее большинство американцев, которые не имеют никакого отношения к этим учебным заведениям, эффективно субсидируют эти пожертвования.
Эти пожертвования играют определенную роль при поступлении. Гарвардский процесс подтвердил существование «Списка внимания декана» – перечня абитуриентов, связанных с выдающимися людьми, большинство из которых белые и богатые. Абитуриенты, включенные в список, будут приняты в Гарвард с большей вероятностью, чем студенты без каких-либо дополнительных преимуществ. Истцы утверждали, что чашу весов перевесили большие денежные пожертвования. В электронном письме 2013 года с темой «Мой герой» бывший декан Гарварда поблагодарил главу приемной комиссии Фицсиммонса за его помощь в наборе студентов, за которыми стояли крупные денежные пожертвования. «И снова вы сотворили чудо», – написал декан в электронном письме, добавив, что один счастливый родственник новоиспеченного студента, чье имя было изменено, «уже внес вклад».
Детали, указанные в иске, были новыми, но то, что большое пожертвование может помочь в поступлении в университет, новостью не является. В своей книге “Цена поступления“ 2006 года журналист и лауреат Пулитцеровской премии Дэниэл Голден рассказал историю о том, как в 1998 году застройщик из Нью-Джерси пообещал Гарварду 2,5 миллиона долларов незадолго до того, как его сын подал заявление на поступление. У парня не было хороших шансов к поступлению — бывший сотрудник школы, которую он закончил, сказал Голдену, что «никто из администрации не думал, что он на самом деле поступит в Гарвард». Но он поступил, и его имя может быть вам знакомо: Джаред Кушнер.
Гарвард утверждает, что даже абитуриенты, аффилированные с богатыми инвесторами, должны иметь достаточно высокие оценки, чтобы быть принятыми, а также что пожертвования идут на финансирование стипендий и других важных программ. Со своей стороны Принстон заявляет, что на деньги от пожертвований и выпускников производится оплата более половины расходов школы. Несмотря на то, что обучение в Принстоне достигло рекордных 51 870 долларов в год, только около 40% студентов Принстона теперь платят полную стоимость обучения. Семьи с годовым доходом до 160 000 долларов — верхний слой среднего класса — смогли и вовсе избежать оплаты обучения.
Объемы финансовой помощи помогли студенческому сообществу стать более разнообразными. В 2017-2018 учебных годах 28% первокурсников Принстона были либо первыми из своих семей, получающими высшее образование, либо из семей с низким доходом. В 2001 году, когда я закончил университет, по данным Министерства образования 66% выпускников Принстона были белыми. К прошлому году этот показатель упал до 40%. Это положительная динамика для университета, который долгое время считался снобистским даже по меркам Лиги Плюща, и в который только в 1969 году начали принимать женщин.
Элитные университеты, такие как Принстон или Гарвард, по словам писателя Кейтлин Фланаган «поклоняются двум богам». «Один — бог богатства, который требует роскоши и привилегий, в то время как другой — сторонник равноправия и хочет сделать университеты сообществом молодых людей с разным происхождением и бэкграундом». Очевидно, какому богу служат «наследственные» привилегии. Между тем, несмотря на весь прогресс, достигнутый в улучшении разнообразия студенческого сообщества и привлечении большего числа студентов из семей с низким достатком, во многих элитных университетах, включая Принстон и Йель, большая часть студентов происходит из семей с более высоким достатком.
В момент, когда конкуренция за немногочисленные места в лучших университетах Америки настолько беспощадна, крайне несправедливо считать, что абитуриенты, чьи родители являются выпускниками вузов Лиги Плюща, должны иметь дополнительные привилегии. Покойный сенатор Тед Кеннеди — выпускник Гарварда 1954 года, который точно знал что-то о привилегиях, в своей речи 2002 года сказал следующее: «Наследственные» привилегии даются студентам, которые и без того имеют больше преимуществ. Это неотъемлемое право, принадлежащее британской аристократии 18 века, но никак не американской демократии в 21 веке». И это несправедливо даже по отношению к британской аристократии: ни Оксфорд, ни Кембридж не дают подобных привилегий, как и Массачусетский технологический институт, Калифорнийский технологический институт и Беркли.
- Тигры – футбольная команда Принстона. ↑
