Военная операция затягивается, обрастает историями. Эти истории не всегда приятные. Кроме страшных историй на поле боя, интересные вещи происходят среди мирного населения. Не все сдержанно реагируют на военные успехи. Кроме «Ура, мы побеждаем!», иногда слышится «Ура, наши их поджарили!».
Такая агрессивная риторика за последние годы стала плотно ассоциироваться с Украиной. Отсутствие эмпатии к жителям ЛНР и ДНР, даже призывы просто устроить на этих землях геноцид, рассылка фотографий искалеченных трупов русским в личку. Мы привыкли, что это данность, что украинцы в Твиттере желают смерти всем русским, что их официальные органы открыто издеваются над павшими солдатами. Не говоря уже о фольклоре, который возник вокруг трагедии в Одессе. Сегодня радостные возгласы в духе «хорошо, что вы сдохли!» воспринимаются в России как часть украинской культуры. Они желают нам смерти, а не мы им. Они пляшут на могилах. Поэтому, если русские проявляют радость по поводу смерти украинских военных, это вызывает сначала недоумение, а потом возмущение.
То, что не пристало делать русским, не должно существовать. Это неправильно. Либо мы неправильные русские, если реагируем, как они, либо мы просто стали хуже как люди?
Чтобы понять, почему такое происходит и изменилось что-либо вообще, мы обратимся к военной пропаганде за два прошедших века. Посмотрим на крупные русские войны с иностранцами: Отечественную 1812 года, Первую мировую и Отечественную 1945 года.
В 1812 у пропаганды были две главные цели: поднять боевой дух простого народа и сделать так, чтобы дворянство перестало обожать французов. Вторая задача не подразумевала демонстрации насилия. Первую решали при помощи картинок, похожих на лубки. Бумажки с мемами распространяли в больших количествах. На них были либо лозунги, либо примеры воинской доблести, которые множились по ходу войны.
Лубочная пропаганда показывала войну довольно натуралистично. Не имело смысла смягчать тона в то время, как кровь лилась буквально у людей за оградой. Если конечно ограда вместе с домом не сгорела. Посыл лубков был простой: бери вилы, пику, топор и бей врага.
Иностранец-иноверец пришел к тебе с оружием, и ты его вот так! Картинка с повешенными и нанизанными на штык солдатами Наполеона не вписывается в сегодняшние рамки допустимого. Официально в России такое никто не выпустит. В начале XIX века это было еще допустимо. Стоит учитывать и то, что бой с применением холодного оружия был более контактный, чем современный, когда стреляют издалека. Люди видели кровь и ужасы очень близко, смотрели в угасающие глаза своих врагов. Насилие было физически ближе. И его не стеснялись.
В Первую мировую тоже задействовали лубок. В нем уже не было настолько жестоких сцен, как в предшествующем конфликте. В основном их заменили насмешки и оскорбительные метафоры. Зато в классической карикатуре того времени встречаются сюжеты, знакомые нам по современности. Вот кайзер говорит с немцем, который из-за его действий остался инвалидом. Ветеран сидит в специальной каталке для безногих, и под ней лужа крови. Надеемся, все помнят, как начали распространяться фотографии солдат, потерявших ноги в текущей операции. Это даже делалось с теми же формулировками: «Виноват ваш лидер».
Вторая мировая демонстрирует следующий этап уменьшения откровенного насилия как в картинках, так и в речах. У этой войны имидж самой опустошительной, и мы слышали много о зверствах немцев, но сейчас речь именно о том, как о войне говорят пропаганда и люди. Вряд ли вы вспомните много военных песен с кровавыми подробностями и восторгом от них. Советское государство, несмотря на его бессердечие и беспощадность к собственному невинному населению, тоже не стало разжигать в нем животные инстинкты. Вы не найдете серий плакатов, на которых крестьяне поднимают немцев на вилы или разбивают их о землю. Они остались в XIX веке. Тем не менее, война — это война, поэтому призывы были совершенно однозначными. Когда в вас стреляют, то не до лицемерия. Надо указать на настоящего врага и назвать его своим именем. Врагом был не абстрактный «фашист», который прошел тест на политический компас, а любой немец в зоне видимости русского. Возможно, такой же пахарь или сапожник в недавнем прошлом. Если увидел его, ты знаешь, что делать. На войне как на войне, такие дела.
Была ли у русских солдат радость, когда они накрывали немцев минометным огнем? Нет ни малейшего сомнения, что да. Так же, как во всех предыдущих войнах, вплоть до столкновений с кочевниками. И, конечно, во время любой войны в тылу накапливалась злость, которая находила себе выход.
Теперь давайте еще раз посмотрим на старые плакаты. Есть ли на них то, чего мы не видим сейчас в социальных сетях? Появилось ли в наше время что-то новое? С уверенностью можно сказать, что российское государство стало более сдержанным. Более вежливым, как бы мемно это ни звучало. Более откровенные разговоры, голоса обиды и «симметричный ответ» на украинскую риторику просто перешли в область неофициального. Русский мужик с вилами теперь сам себя рисует. Можем ли мы его в чем-то винить?
