Смартфоны уничтожили поколение?

Смартфоны уничтожили поколение?

Оригинальный текст «Have Smartphones Destroyed a Generation?» был опубликован в The Atlantic в сентябре 2017 под автороством Джин Твэнд, автора книги «Поколение селфи. Кто такие миллениалы и как найти с ними общий язык».


Однажды прошлым летом, около полудня, я позвонила Афине — 13-ти летней девочке, проживающей в Хьюстоне, штат Техас. Она ответила на звонок (у нее был iPhone с тех пор, как ей исполнилось 11), словно только что проснувшись. Мы болтали о ее любимых песнях и телешоу, и я спросила, как она проводит время с друзьями. «Мы ходим в торговый центр» — сказала она. «Тебя родители подбрасывают?» — спросила я, вспоминая свои школьные годы в 1980-х, когда я наслаждалась несколькими часами без родителей, пока делала покупки с друзьями. «Нет, семья идет с нами. Мы с друзьями идем за мамой и братьями немного позади. Мы можем отойти, но я должна сказать маме, куда мы идем. Я должна давать о себе знать каждый час или каждые 30 минут».

Поездки в торговый центр происходят нечасто, примерно раз в месяц. Чаще всего Афина и ее друзья проводят время в своих телефонах, без какого-либо сопровождения и надзора. В отличие от подростков моего поколения, которые болтали и сплетничали по очереди через стационарный телефон, это поколение общается через Snapchat — приложение для смартфонов, которое позволяет пользователям отправлять быстро исчезающие фотографии и видео. Они следят за Snapstreaks, которые показывают, сколько дней подряд они присылали что-то друг другу в Snapchat. Иногда они сохраняют скриншоты особенно нелепых фотографий друзей. «Это хороший способ шантажа» — шутит Афина[1]. Девушка рассказала, что провела большую часть лета в одиночестве в своей комнате с телефоном. Как и все это поколение. «У нас не было возможности понять, что такое жить без iPad или iPhone. Я думаю, что телефоны нам ближе, чем настоящие люди».

Я изучаю различия поколений вот уже 25 лет, с тех пор как в 22 года начала писать докторскую работу по психологии. Как правило, признаки, которые определяют поколение, проявляются постепенно и поступательно. Убеждения и поведение, которые уже имели место быть, просто продолжают укрепляться, иногда чуть видоизменяясь. К примеру, миллениалы — очень индивидуалистическое поколение, но индивидуализм был присущ и поколению бэби-бумеров, когда оно появилось и расцвело. Я привыкла к диаграммам тенденций, напоминающими небольшие холмы с мягкими склонами. Затем я начала изучать поколение Афины.

Примерно в 2012 году я заметила резкие изменения в поведении и эмоциональном состоянии подростков. Пологие склоны графиков превратились в крутые горы и отвесные скалы, и многие отличительные черты поколения миллениалов начали исчезать. В моем многолетнем исследовании поколений, некоторые из которых относятся к 1930-м годам, я никогда не видела ничего подобного.

Очарование независимости, столь характерное для предыдущих поколений, имеет меньшее влияние на сегодняшних подростков.

Сначала я предположила, что это могут быть единичные случаи, но тенденции сохранялись в течение нескольких лет и подтвердились серией общенациональных исследований. Изменения были не только количественными, но и качественными. Самая большая разница между миллениалами и их предшественниками заключалась в том, как они смотрели на мир: сегодня подростки отличаются от миллениалов не только своими взглядами, но и тем, как они проводят свое время. Их повседневная жизнь существенно отличаются от той, что была у поколения за несколько лет до них.

Что могло произойти в 2012 году, чтобы вызвать такие резкие изменения в поведении подростков? Великая Рецессия, которая официально продолжалась с 2007 по 2009 годы, оказала сильное влияние на миллениалов, пытавшихся найти место в неустойчивой экономике. Но именно тогда доля американцев, владеющих смартфоном, превысила 50 процентов.

Чем больше я изучала ежегодные исследования о подростковых отношениях и поведении, и чем больше я разговаривала с такими молодыми людьми, как Афина, тем яснее становилось, что идентичность их поколения формируется смартфоном и сопутствующим ростом популярности социальных сетей. Я называю их поколением iGen. Рожденные между 1995 и 2012 годами, люди этого поколения растут со смартфонами, заводят аккаунт в Instagram еще до того, как пойти в среднюю школу, и не помнят времени до интернета. Миллениалы тоже росли под влиянием интернета, но он никогда не присутствовал в их жизни постоянно. Самые взрослые представители iGen были подростками, когда в 2007 году был впервые презентован iPhone, и старшеклассниками, когда в 2010 году появился iPad. Опрос более 5000 американских подростков в 2017 году показал, что трое из четырех владели iPhone.

За появлением смартфона и его кузена-планшета последовали заявления о пагубном влиянии «экранного времени». Но степень влияния этих устройств на подростков не может быть оценена в полной мере, поскольку она выходит далеко за рамки обычных опасений по поводу синдрома дефицита внимания. Появление смартфона радикально изменило каждый аспект жизни подростков, от характера их социальных взаимодействий до психического здоровья. Эти изменения затронули молодежь во всех уголках страны. Одни и те же тенденции проявляются среди подростков, бедных и богатых, всех этнических групп, в городах-миллионниках, пригородах и небольших городах. Там, где есть вышки сотовой связи, есть подростки, проводящие большую часть своей жизни в смартфоне.

Для тех из нас, кто с любовью вспоминает подростковый возраст с аналоговыми устройствами, это может показаться чуждым и тревожным. Однако цель исследования поколений состоит не в том, чтобы поддаться ностальгии по тому, как все было раньше, а в том, чтобы понять, как это происходит сейчас. Некоторые изменения положительны, некоторые — негативны, многие — неоднозначны. Испытывая больший комфорт в своих комнатах, чем в машине или на вечеринке, сегодняшние подростки физически в большей безопасности, чем их предшественники. Они заметно реже попадают в автомобильные аварии, и, будучи менее пристрастны к алкоголю, чем предыдущие поколения, менее подвержены к сопутствующим заболеваниям.

Психологически, однако, они более уязвимы, чем миллениалы: уровень подростковой депрессии и самоубийств резко возрос с 2011 года. Не будет преувеличением сказать, что iGen находится на грани крупнейшего психологического кризиса за последние десятилетия. Многие из этих ухудшений можно проследить по их телефонам.

События, вызывающие эмоциональный отклик, будь то война, технологический скачок, бесплатный концерт, играют огромную роль в психоэмоциональном развитии молодых людей, но ни один из этих факторов не становится определяющим для целого поколения. Стили воспитания продолжают меняться, равно как и школьная программа и культура, и эти вещи имеют значение. Но рост популярности смартфонов и социальных сетей вызвал землетрясение такой магнитуды, которую мы не видели в течение очень долгого времени, если вообще когда-либо видели. Есть убедительные доказательства того, что устройства, которые мы передали в руки молодежи, оказывают глубокое влияние на их жизнь и делают их глубоко несчастными.

В начале 1970-х годов фотограф Билл Йейтс снял серию портретов на катке Sweetheart в городе Тампа, штат Флорида. На одном из них подросток без рубашки стоит с большой бутылкой мятного шнапса, прижатой поясом его джинсов. На другом мальчик, который выглядит не старше 12 лет, позирует с сигаретой во рту. Каток был местом, где дети могли оторваться от родителей и жить в своем собственном мире. В мире, где они могли пить, курить и целоваться на задних сиденьях своих автомобилей. С черно-белых снимков подростки-бумеры смотрят на камеру Йейтса с уверенностью в себе, основанной на возможности сделать свой собственный выбор, даже если родители его не одобрят.

Пятнадцать лет спустя, в мои подростковые годы, когда я сама была представителем поколения X, курение потеряло часть своей «независимой» романтики, но сама независимость от взрослых, безусловно, все еще была вожделенной. Мы с друзьями планировали получить водительские права как можно скорее, и, как только нам исполнялось 16 лет, использовали нашу вновь обретенную свободу, чтобы вырваться за границы района. Родители спрашивали: «Когда ты будешь дома?» Мы отвечали: «Когда нужно?»

Но независимость, имевшая столь сильное очарование для предыдущих поколений, имеет меньшее значение для сегодняшних подростков, которые покидают родительский дом гораздо позже. Сдвиг потрясает: 12-й класс[2] в 2015 году тусуется реже, чем восьмиклассники совсем недавно, в 2009 году. Кроме того, сегодняшние подростки стали реже встречаться друг с другом. Начальный этап ухаживания, который поколение X назвало «симпатия» ( «Ооо, ты ему нравишься!»), теперь называется «общение» — весьма ироничный выбор для поколения, которое предпочитает текстовые сообщения живому разговору. После того, как два подростка некоторое время «пообщались», они могут начать встречаться. Но только около 56 процентов старшеклассников в 2015 году ходили на свидания. У бумеров и поколения X это число составляло около 85 процентов.

Снижение числа свиданий сопровождается снижением сексуальной активности. Самым резким стало сокращение числа сексуально активных девятиклассников почти на 40 процентов с 1991 года. Среднестатистический подросток теряет девственность к концу 11-го класса, на целый год позже представителей поколения X. Сокращение числа подростков, занимающихся сексом, способствовало тому, что многие считают одной из самых позитивных молодежных тенденций в последние годы: число подростковых беременностей достигло рекордно низкого уровня в 2016 году, снизившись на 67 процентов с момента своего главного пика в 1991 году.

Даже вождение, символ подростковой свободы, вписанный в американскую культуру, потеряло свою привлекательность для сегодняшних подростков. Раньше почти все ученики средней школы поколения бумеров имели водительские права к 10-му классу, сейчас эти показатели снизились на четверть. Наличие водительских прав у родителей уменьшает необходимость учиться водить. «Мои родители везде возили меня и никогда не жаловались», — сказала мне 21-ти летняя студентка из Сан-Диего. — «Я не получала свои права, пока мама не сказала мне, что это нужно сделать, потому что она больше не может возить меня в школу». Она получила права только через полгода после своего 18-ти летия. Беседа за беседой подростки описывали получение прав как нечто, на что их уговорили родители, что для предыдущих поколений было немыслимо.

Независимость не бесплатна: вам нужны деньги в кармане, чтобы заплатить за газ или за бутылку шнапса. Раньше дети работали, чтобы иметь возможность финансово обеспечивать свою свободу, или же по воле родителей, желающих, чтобы дети знали цену деньгам. Но подростки iGen не работают так же активно и охотно. В конце 1970-х годов 77 процентов старшеклассников работали в течение учебного года, а к середине 2010-х — только 55 процентов. Число работающих восьмиклассников сократилось вдвое. Снижение числа работающих школьников ускорилось во время Великой рецессии, но позже уровень занятости подростков не восстановился, даже несмотря на наличие рабочих мест.

Конечно, отказ от ответственности не является чем-то новым. В 1990-х годах поколение X были первыми, кто решил повременить с традиционными маркерами взрослой жизни. Молодые люди поколения водили машину, пили алкоголь и встречались так же, как и молодые бумеры. Они занимались сексом и беременели в подростковом возрасте, но когда эти годы оказывались позади, представители поколения X вступали в брак и начали карьеру позже, чем их предшественники.

Поколению X удалось растянуть подростковый возраст. Его представители начали становиться взрослыми раньше и закончили становиться взрослыми позже. Начиная с миллениалов и продолжая iGen, подростковый период сокращается, но только потому, что его начало откладывается. В целом ряде поведенческих моделей — пьянство, свидания, проведение времени без присмотра взрослых — 18-летние теперь ведут себя как 15-летние, а 15-летние больше похожи на 13-летних. Теперь детство тянется до средней школы.

Почему сегодняшние подростки позже берут на себя ответственность и прочие атрибуты взрослой жизни? Сдвиги в экономике и воспитании детей, безусловно, сыграли в этом определенную роль. В информационной экономике, которая более благосклонна к наличию высшего образования, чем стажу работы, родители поощряют своих детей оставаться дома и учиться, а не получать работу на неполный рабочий день. Подростки, в свою очередь, похоже, довольствуются этим домашним существованием: не потому, что они так прилежны, а потому, что их социальная жизнь находится в телефонах. Им не нужно выходить из дома, чтобы провести время с друзьями.

Восьмиклассники, десятиклассники и двенадцатиклассники в 2010-х тратили меньше времени на домашние задания, чем подростки поколения X в начале 1990-х годов. Время, которое ученики старших классов тратят на студенческие клубы и спорт, мало изменилось в последние годы. В сочетании со снижением числа работающих подростков это означает, что у iGen больше свободного времени, чем у подростков Gen X.

Что они делают со всем этим временем? Сидят в телефонах в своих комнатах в одиночестве и зачастую расстроены.

Ироничность жизни iGen заключается в том, что, хотя они проводят гораздо больше времени под одной крышей со своими родителями, едва ли можно сказать, что их взаимоотношения более близкие, чем у предыдущих поколений. «Я видела своих друзей с их семьями — они не разговаривают с ними»,— сказала мне Афина. — «Они просто говорят “Хорошо-хорошо”, пока говорят по телефону. Они не обращают внимания на свою семью». Как и ее сверстники, Афина мастерски отвлекает родителей, чтобы сосредоточиться на своем телефоне. Она провела большую часть своего лета с друзьями, но почти все это время общалась с ними с помощью мессенджеров или Snapchat. «Я общалась по телефону больше, чем вживую», — сказала она. — «На моей кровати остались отпечатки моего тела».

В этом она тоже типична. Число подростков, которые видятся со своими друзьями почти каждый день, сократилось более чем на 40 процентов с 2000 по 2015 год, и в последнее время это снижение было особенно резким. Это не означает, что детей, которые хотят веселиться, стало меньше. Просто теперь дети проводят меньше времени на улице. А ведь улица — то место, которое всегда было наполнено подростками: ботаниками и спортсменами, детьми из богатых и бедных семей, отличникам и троечниками. Роликовый каток, баскетбольная площадка, городской бассейн, укромные местечки — теперь все это заменено виртуальными пространствами, доступными через приложения и интернет.

Можно подумать, что подростки проводят так много времени в этих новых пространствах, потому что это приносит им радость, но, судя по новым данным, это не так. В ходе исследования под названием «Мониторинг Будущего», финансируемым Национальным институтом по борьбе со злоупотреблением наркотиками и призванным быть репрезентативным на национальном уровне, с 1975 года ежегодно более 1000 вопросов задавали 12-ти классники, а с 1991 года — восьмиклассники и десятиклассники. Было проведено анкетирование, в ходе которого подростков спрашивали о том, счастливы ли они, и много ли свободного времени тратят на различные виды деятельности: социальное взаимодействие и физические упражнения, использование социальных медиа, мессенджеров и просмотр веб-страниц. Результаты оказались красноречивыми: подростки, которые проводили больше времени напротив экранов, чувствовали себя несчастными, в отличие от тех, кто предпочитал другие развлечения.

Нет ни одного исключения. Все действия, предполагающие сидение перед экраном приносят меньше ощущения счастья, и все виды деятельности без компьютера — наоборот. Восьмиклассники, которые проводят 10 или более часов в неделю в социальных сетях, на 56 процентов чаще говорят, что они несчастны, чем те, кто уделяет социальным сетям меньше времени. Конечно, 10 часов в неделю — это много. Те, кто проводит от шести до девяти часов в неделю в социальных сетях, на 47 процентов чаще говорят, что они несчастны, чем те, кто использует социальные сети еще меньше. Обратное верно в отношении личных взаимодействий. Те, кто чаще видится с друзьями лично, реже испытывает состояние апатии.

Исходя из данного исследования совет о том, как счастливо провести свое отрочество, звучит достаточно прямо: отложите телефон, выключите компьютер и займитесь чем-то другим, чем угодно, что не предполагает нахождение перед экраном. Конечно, эта аналитика не является однозначным доказательством того, что время, проведенное перед экраном, вызывает чувство апатии. Возможно, подростки, страдающие от депрессии, проводят большую часть времени онлайн. Но недавние исследования показывают, что экранное время, в частности, использование социальных сетей, действительно вызывает апатию. Для одного из исследований студенты, имеющие аккаунты на Facebook, в течение двух недель отвечали на вопросы, касающиеся их самочувствия и количества времени, которое они проводят в социальной сети. Чем больше они использовали Facebook, тем несчастнее себя чувствовали.

Социальные сети, такие как Facebook, обещают нам помочь оставаться на связи с друзьями. Но, согласно данным, iGen — это поколение одиноких и потерянных людей. Подростки, которые каждый день проводят время в социальных сетях, но при этом редко видятся с друзьями, чаще соглашаются с утверждениями «зачастую мне одиноко», «я чувствую себя покинутым», «мне бы хотелось иметь больше друзей». Ощущение одиночества у подростков обострилось в 2013 году и с тех пор остается на том же уровне.

Это не всегда означает, что на индивидуальном уровне дети, которые проводят больше времени в интернете, более одиноки, чем дети, которые проводят меньше времени в интернете. Подростки, которые проводят больше времени в социальных сетях, также проводят больше времени со своими друзьями, и, в среднем, хорошо социализированные подростки более социальны в обоих сферах. Но на уровне поколений, когда подростки тратят больше времени на социальные сети, и меньше — на личное общение, чувство одиночества становится распространенным явлением.

Как и депрессия. Чем больше времени подростки проводят, глядя на экраны, тем больше вероятность того, что они сообщат о симптомах депрессии. Восьмиклассники, которые достаточно часто пользуются социальными сетями, на 27 процентов более подвержены депрессии, по сравнению с теми, кто занимается спортом, ходит на религиозные службы или даже делает домашние задания.

Подростки, которые проводят три часа в день перед экраном смартфона, на 35 процентов чаще подвержены риску самоубийства, и, в частности, чаще составляют план самоубийства. Это гораздо больше, чем риск, связанный, скажем, с просмотром телевизора. Данные, которые косвенно, но потрясающе фиксируют растущую изоляцию детей: с 2007 года число убийств среди подростков сократилось, однако увеличилось число самоубийств. Поскольку подростки стали проводить меньше времени вместе, они стали реже убивать друг друга и чаще убивать себя. В 2011 году впервые за 24 года уровень самоубийств среди подростков был выше, чем уровень подростковых убийств.

У депрессии и самоубийств есть много причин, и слишком долгое сидение в социальных сетях — не единственная причина. В 1990-х, задолго до появления смартфонов, уровень подростковых самоубийств был еще выше. Сейчас антидепрессанты, предназначенные для тяжелой депрессии, часто становящейся причиной суицида, принимают примерно в четыре раза больше американцев.

Какая связь между смартфонами и очевидным психологическим расстройством, которое испытывает целое поколение? При всей их способности помогать подросткам круглосуточно оставаться на связи, социальные сети также усугубляют свойственное всем поколениям беспокойство подростков по поводу того, что их не замечают. Сегодняшние подростки ходят на меньшее количество вечеринок и проводят меньше времени вместе лично, но когда они собираются, они неустанно документируют свои тусовки в Snapchat, Instagram, Facebook. Те, кого не пригласили на вечеринку, знают об этом. Соответственно, число подростков, которые чувствуют себя обделенными, достигло рекордно высокого уровня в разных возрастных группах.

Эта тенденция особенно сильна среди девочек. В 2015 году, по сравнению с данными 2010 года, на 48 процентов больше девушек чувствуют себя брошенными. Среди юношей эта разница составила 27 процентов. Девочки чаще пользуются социальными сетями, что дополнительно провоцирует чувство изоляции и одиночества, особенно когда они видят, как их друзья или одноклассники проводят время вместе и веселятся без них. Социальные сети берут «психический налог» и с подростков, делающих публикации, потому что в этот момент они ждут комментариев и лайков. «Я нервничаю по поводу того, что люди думают и собираются сказать», — сказала мне Афина о своих мыслях после публикации в Instagram. — «Иногда меня напрягает, что я не получаю определенное количество лайков на фото».

На девочек приходится основная часть роста депрессивных симптомов среди современных подростков. С 2012 по 2015 годы депрессивные симптомы у мальчиков стали встречаться на 21 процент чаще, в то время как среди девочек разница составила 50 процентов — почти в половину. Рост числа самоубийств также более заметен среди девочек. Хотя этот показатель возрос для обоих полов, в 2015 году покончили с собой в три раза больше 12-14-летних девочек по сравнению с 2007 годом, а мальчиков — вдвое больше. Уровень самоубийств среди мальчиков по-прежнему выше, отчасти потому, что они используют более смертоносные методы, однако девочки начинают сокращать этот разрыв.

Девочки страдают больше мальчиков отчасти от того, что у них больше шансов стать жертвами кибербуллинга. Мальчики склонны запугивать друг друга физически, в то время как девочки чаще делают это, подрывая социальный статус жертвы. Социальные сети предоставляют девочкам средней и старшей школы платформу для осуществления привычного для них стиля агрессии, чаще всего — круглосуточной травли и игнорирования.

Компании-владельцы социальных сетей, конечно, знают об этих проблемах, и в той или иной степени пытаются предотвратить кибербуллинг. Но их истинные мотивы, мягко говоря, дискуссионны. Недавно просочившийся в сеть документ Facebook показал, что компания рекламирует рекламодателям свою способность определять эмоциональное состояние подростков на основе их поведения и даже определять «моменты, когда молодым людям нужно повысить уверенность в себе». Facebook признал, что документ был реальным, но отрицал, что он предлал «инструменты для таргетинга людей на основе их эмоционального состояния».

В июле 2014 года 13-ти летняя девочка в Северном Техасе проснулась от запаха гари. Ее телефон перегрелся и растаял в простынях. Национальные новостные агентства подхватили эту историю, подогревая опасения читателей, что мобильный телефон может внезапно воспламениться. Однако пылающий мобильный телефон — не единственное, что удивило меня в этой истории. Как может кто-то спать, положив телефон рядом с собой в постели? В конце концов, вы же не можете блуждать по интернету во сне. И как можно уснуть в сантиметре от жужжащего телефона?

Я спросила своих студентов из Университета Сан-Диего о том, что они делают со своим телефоном во время сна. Их ответы свидетельствовали о наличии зависимости от телефонов. Почти все спали с телефоном, положив его под подушку, на матрас, или, по крайней мере, в пределах досягаемости руки от кровати. Они проверяли социальные сети прямо перед тем, как уснуть, и тянулись за телефоном, как только просыпались утром (все использовали смартфон в качестве будильника). Экран телефона был последним, что они видели перед сном, и первым, что они видели, когда просыпались. Если они просыпались посреди ночи, зачастую они тянулись к телефону . Некоторые использовали фразы, характерные людям с зависимостью. Одна из студенток прокомментировала использование телефона в постели так: «Я знаю, что не должна, но просто не могу ничего поделать». Для других смартфон был сродни части тела — или даже как возлюбленный: «Мне спокойнее, когда телефон недалеко от меня пока я сплю».

Может, смартфоны и вызывают чувство комфорта, но в то же время способствуют сокращению продолжительности сна у подростков. Многие сейчас спят меньше семи часов в сутки. Эксперты по сну говорят, что подростки должны спать около девяти часов; подросток, который спит менее семи часов в день, страдает от недостатка сна. В 2015 году на 57 процентов больше подростков страдали от недостатка сна по сравнению с 1991 годом. Всего за четыре года с 2012 по 2015 год на 22 процента больше подростков перестали высыпаться.

Этот скачок произошел в то же время, когда большинство подростков стали пользоваться смартфонами. Два национальных опроса показали, что подростки, которые проводят три или более часов в день перед электронными устройствами, на 28 процентов чаще спят менее семи часов, а подростки, которые используют социальные сети каждый день, страдают от недостатка сна на 19 процентов чаще. Мета-анализ исследований использования электронных устройств среди детей выявил аналогичные результаты: дети, которые используют устройства прямо перед сном, спят меньше, чем должны, спят плохо и более чем в два раза чаще страдают от сонливости в течение дня.

Кажется, что электронные устройства и социальные сети обладают особенно сильной способностью вызывать нарушения сна. Подростки, предпочитающие читать книги или журналы, меньше рискуют не выспаться: чтение убаюкивает, к тому же, всегда есть возможность отложить книгу в нужное время. Просмотр телевизора в течение нескольких часов в день слабо связан со сном. Но смартфон часто слишком чарует и затягивает, чтобы сопротивляться.

Депривация сна связана с множеством проблем, включая снижение способностей к мышлению и рассуждению, восприимчивость к болезням, увеличение веса и высокое кровяное давление. Это также влияет на настроение: люди, которые недостаточно спят, склонны к депрессии и беспокойству. Опять же, трудно проследить причинно-следственную связь. Смартфоны могут быть причиной недостатка сна, что приводит к депрессии, или телефоны могут быть причиной депрессии, что приводит к недостатку сна. Или какой-то другой фактор может вызвать как депрессию, так и лишение сна. Но смартфон и его свет, светящийся в темноте, скорее всего, тоже играет роль.

Корреляция между депрессией и использованием смартфона достаточно сильна, чтобы предположить, что родители должны учить детей откладывать смартфоны в сторону. Как сообщил писатель Ник Билтон, такой политики придерживаются некоторые руководители Силиконовой долины. Даже Стив Джобс ограничил для своих детей использование устройств, которые он создал.

На карту поставлено не только то, как дети переживают подростковый возраст. Постоянное присутствие в их жизни смартфонов, вероятно, повлияет на них и во взрослом возрасте. Среди людей, которые избавляются от депрессии, через некоторое время примерно половина снова сталкивается с этим заболеванием. Подростковый возраст является ключевым временем для развития социальных навыков: поскольку подростки проводят меньше времени со своими друзьями лицом к лицу, у них меньше возможностей практиковать их. В следующем десятилетии мы увидим больше взрослых, которые знают только правильный смайлик для ситуации, но не правильное выражение лица.

Я понимаю, что ограничение технологий может быть нереалистичным требованием для целого поколения детей, привыкших постоянно быть на связи. Мои три дочери родились в 2006, 2009 и 2012 годах. Они еще недостаточно взрослые, чтобы проявлять черты iGen, но я уже видела, как медиа внедрились в их жизни. Я наблюдала, как моя дочь, будучи младенцем, еще не умеющим ходить, уверенно использовала iPad. А средняя, едва ей исполнилось 6, стала просить свой собственный телефон. Я подслушала, как моя 9-летняя дочь обсуждала последнее приложение для четвертого класса. Вырвать телефон из рук наших детей будет трудно. Нам придется сложнее чем нашим родителям, когда они заставляли нас выключить MTV и пойти подышать свежим воздухом. Даже если мы вселим в наших детей хотя бы понимание, что важно использовать девайсы умеренно, это все равно принесет плоды. Значительное влияние на психическое здоровье и время сна появляется при использовании электронных устройств более двух часов в день. В среднем перед экраном смартфона подросток проводит около двух с половиной часов в день. Установив мягкие границы, можно удержать детей от вредных привычек.

В моих разговорах с подростками я видела обнадеживающие признаки того, что дети сами начинают связывать некоторые из своих проблем с постоянно присутствующим телефоном. Афина сказала мне, что когда проводит время с друзьями лично, они часто смотрят на телефон, а не на нее: «Я пытаюсь поговорить с ними о чем-то, но они не смотрят мне в лицо. Они смотрят на свой телефон или на часы Apple Watch». Я спросила: «Каково это, когда ты пытаешься поговорить с кем-то лицом к лицу, а они не смотрят на тебя?» — «Это обидно. Я знаю, что поколение моих родителей так себя не вело. Я могу говорить о чем-то очень важном для меня, а они даже не будут слушать».

Однажды она сказала мне, что тусовалась с подругой, которая писала своему парню. «Я пыталась поговорить с ней о моей семье, и о том, что происходит, и она реагировала так: Ага, да, угу, как скажешь. Поэтому я взяла у нее телефон и швырнула в стену».

Я не могла удержаться от смеха. «Ты играешь в волейбол», — сказала я. — У тебя хорошая подача?»
«Да» — ответила она.

Эта статья была адаптирована из книги Jean M. Twenge – iGen : Why Todays Super-Connected Kids Are Growing Up Less Rebellious, More Tolerant, Less Happyand Completely Unprepared for Adulthoodand What That Means for the Rest of Us

  1. Я не использую ее настоящее имя, поскольку она несовершеннолетняя.
  2. В американской системе образования среднее образование состоит из 12 классов.
Задонать своей кибердиаспоре
И получи +14 баллов социального рейтинга!
Image link