Оригинальный текст: Time
Талибан — запрещенная в РФ организация. Текст является переводом, все мнения принадлежат лицам, высказавшим их.
Спустя почти два года после того, как Талибан захватил власть в Афганистане, джихадисты, которым пришлось покинуть поле боя и стать клерками, готовы к так называемому «тихому увольнению».
Тихое увольнение — явление, при котором работники компании формально не увольняются, но выполняют лишь необходимый минимум, т. е. отказываются работать больше, чем сказано в контракте или помогать коллегам в выходные.
«Сеть аналитиков Афганистана» — некоммерческая организация, которая занимается политическими исследованиями и ставит своей целью «помочь людям понять, как устроена жизнь в Афганистане». В прошлом месяце она выпустила доклад, посвящённый тому, как боевики, захватившие Кабул, многие из которых впервые прибыли в столицу, воспринимают гражданскую жизнь и свои новые социальные роли.
Исследователь САА Сабавун Самим взял интервью у пяти талибов, потративших несколько лет своей жизни в боях на стороне Талибана. «Их возраст варьировался от 24 до 32 лет, они провели от 6 до 11 лет в рядах Талибана, имели разные звания: командир талибов, снайпер, заместитель командира и два рядовых бойца», — написал Самим в своём отчёте. «Грубо говоря, все интервьюируемые предпочли бы и дальше вершить джихад», — резюмирует он. Теперь они оказались скованы бюрократией и их жизнь состоит из работы на гражданских должностях и в органах безопасности, огромных пробок, долгого нахождения в Твиттере и тоски по спокойствию деревенской жизни.
«Переход на работу в государственные структуры вынудил их придерживаться официальных правил и законов, с которыми они раньше не сталкивались. Приходить в офис кажется им утомительным и почти невыносимым, хотя некоторые говорят, что потихоньку привыкают к рутине», — пишет исследователь.
Краткий список причин, по которым опрошенных уже тошнит от работы с девяти до пяти:
Слишком “обычная” корпоративная культура
Бывшие бойцы, приспосабливаясь к обыденной жизни офисного работника, стали замечать, что им не хватает духа свободы, оставленного на передовой. Двадцатичетырёхлетний уже бывший снайпер сетует: «Раньше Талибан был свободен от любых ограничений, а теперь мы сидим на одном месте, смотря в монитор 24 часа в сутки, 7 дней в неделю. Жизнь стала такой унылой: ты делаешь одни и те же вещи каждый день».
«Мне почти что нечего делать в министерстве», — говорит бывший боец Абдул Нафи, 25 лет. «Поэтому большую часть времени я провожу в Твиттере. У нас есть высокоскоростной Wi-Fi. Многие моджахеды, включая меня, пристрастились к интернету, а особенно к Твиттеру».
С работой по пять дней в неделю возникла потребность как-то до неё добираться, да и в целом необходимость появляться на рабочем месте, чтобы получать зарплату. «Что мне не нравится в Кабуле, так это постоянно увеличивающиеся пробки», — жалуется Омар Мансур. «Нужно выходить в офис ещё до 8 утра и оставаться там до 16 дня. Если ты не идёшь на работу, тебя записывают как отсутствующего, и этот день вычитают из твоей зарплаты. Сейчас мы уже привыкли к этому, но в первые два-три месяца было особенно трудно».
Новые обязанности
Работа в правительстве сопряжена с давлением и ответственностью, к которым люди не готовились и не особенно-то к ним стремились. «Во времена джихада жизнь была очень простой. Всё, что нам приходилось делать — это составлять планы таа’руз [нападения] на врага и отступления», — вспоминает Хузайфа. «Люди не ждали от нас многого, и мы несли совсем малую ответственность перед ними, а если сейчас кто-нибудь голодает, то считает, что мы напрямую ответственны за это».
Абдул Салам, 26 лет: «Что бы ни случилось в Афганистане, люди винят нас. Даже незначительный проступок с нашей стороны становится достоянием СМИ, мол, Талибан делает то-то и то-то. Как будто камеры всего мира следят за нами».
Отсутствие социализации
Работа сильно повлияла и на их социальную жизнь. «Те, кто в Кабуле, как я, работают с 8 до 16. Поэтому большую часть недели мы не можем найти время, чтобы увидеться друг с другом», — рассказывает Мансур.
По словам бойцов, товарищество среди бойцов сошло на нет, поскольку иерархия стала гораздо более явной, и многие увлеклись погоней за деньгами. «Иногда я скучаю по джихаду, по всему хорошему, что в нём было», — делится Абдул. «Во время джихада невозможно было отличить командира от пехотинца вроде меня».
Камран, двадцатисемилетний заместитель командира взвода, тоскует по простой жизни. «Когда сейчас кого-то выдвигают на государственную должность, он в первую очередь спрашивает, дадут ли ему машину или нет. Раньше мы жили с народом. Сейчас многие заперлись в своих офисах и дворцах».
Низкая зарплата, высокие цены
Как отмечает Самим, во время активных боевых действий мужчинам не нужно было зарабатывать деньги, чтобы содержать семью. Движение покрывало их расходы. «Джихад, религиозный долг, освобождавший муджахедов от повседневных забот, закончился: теперь они должны работать ради выживания своих семей, как и все остальные».
Дорогая аренда и низкая зарплата стали проблемой для Мансура, который не зарабатывает достаточно, чтобы перевезти свою семью в город. Салам вторит ему о высокой стоимости жизни в Кабуле и добавляет, что скучает по свободе джихада, когда за ним почти не следили, и у него была чёткая цель.
«В нашем районе есть пословица, что деньги — это как кандалы», — говорит Салам. «Теперь если мы жалуемся или не приходим на работу, не подчиняемся правилам, нам урезают зарплату».
