Корниловский мятеж.  Исторический контекст.

Корниловский мятеж. Исторический контекст.

Одной из центральных фигур 1917 года является генерал от инфантерии Лавр Георгиевич Корнилов. Ненавидимый одними «реакционер» и «революционный генерал», почитаемый другими как борец за свободу Отечества, он сыграл выдающуюся роль в тех роковых событиях. Его попытка убрать нерешительное Временное правительство, оздоровить армию и привести страну к победе вошла в историю как «Корниловский мятеж». События августа 1917-го и стали началом тех событий, которые вознесут имя Корнилова вверх. Впрочем, обо всём по порядку.

После Февраля

Когда в революционный Петроград прибыл поезд с депутатами Государственной Думы, Гучковым и Шульгиным, привезшими с собой отречение Императора, ситуация складывалась совсем не в пользу Думы. Многим со школьной скамьи памятно такое выражение как «двоевластие». Именно так стало называться то положение, что возникло в революционном Петрограде.

С одной стороны располагались Временный Комитет Государственной Думы и Временное правительство, взявшие на себя всю полноту исполнительной и законодательной власти в условиях самороспуска императорского правительства и императорского указа о роспуске Думы. Вопрос о преемственности и легитимности властей был грамотно озвучен лидером кадетов П. Н. Милюковым в своих мемуарах: «Между старой властью, ликвидировавшей саму себя, и властью, вновь созданной 2 марта 1917 г., имеется ли какое-либо юридическое преемство? Между ними прошла революция, и это обстоятельство, казалось бы, само по себе подсказывает отрицательный ответ. Тем не менее между обеими неоднократно пытались найти преемственную связь. Одни вели власть Временного правительства от распоряжения царя, назначившего перед своим отречением князя Львова премьером с правом составить самому свой кабинет. Другие искали связи в том акте, которым Николай II, отрекаясь, передал свою власть брату великому князю Михаилу Александровичу. Те, кто считает этот акт незаконным, указывают на условный характер отречения Михаила — до решения Учредительного собрания — и на его ссылку на “полную власть” Государственной Думы. С большим, по-видимому, вероятием председатель Государственной Думы хотел установить это преемство и полемизировал пространно с кадетской партией (и ее лидером), которая этому помешала. «…» Другое дело, как само Временное правительство смотрело на свою власть. Считало ли оно, что к нему перешел весь суверенитет власти, который оно должно передать Учредительному собранию, или же были элементы этого суверенитета, которыми оно не обладало? (выделено мной – А.Т.) «…» Для историка, а тем более для мемуариста, некоторое указание содержится в самом названии “временное” — скромное самоопределение, которое удержалось до самого конца существования этого правительства.»[1] Если поднимать вопрос о легитимности Временного Правительства, то надо вспомнить, что вместе с отречением, Николай II передал указы Правительствующему Сенату о назначении Великого князя Николая Николаевича-младшего Верховным Главнокомандующим, а князя Г.Е. Львова – председателем Совета министров.[2] Как вспоминал Гучков, было достаточно только этого, а уж председатель совета министров сам бы набрал себе кабинет на своё усмотрение.[3] Всё было бы гладко, но отречение Михаила, совершённое под давлением думцев, оборвало легитимность. Акт Михаила о передаче власти Временному Правительству до созыва Учредительного собрания стал единственной правовой основой новоявленной власти.[4]

С другой стороны, образовался Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов, в просторечии – петросовдеп или «рачьих и собачьих депутатов». Они обладали непосредственным влиянием на революционную толпу, петроградский гарнизон и рабочие советы. Их желания и настроения охарактеризовал в своих мемуарах меньшевик Шляпников: «И если мы хотим иметь Временное революционное правительство, оно должно быть составлено из с.-д. меньшевиков и социалистов-революционеров. Отказываться от него, несмотря на это, мы не Должны. Такое правительство революционной демократии мы должны будем, в известных пределах, поддержать. Правительству же, выдвигаемому Комитетом Государственной Думы, зная хорошо его социальную основу, мы доверять не можем и должны будем повести против него массовую кампанию (выделено мной – А.Т.). Самой желанной системой правления был бы Совет, как полномочный революционный орган, выделяющий из себя Временное революционное правительство, опирающееся на всю организованную демократию[5] Генерал Алексеев охарактеризовал сложившееся положение в Петрограде так: «Первое – В Государственной думе и её Временном комитете нет единодушия, левые партии, усиленные Советом рабочих депутатов приобрели сильное влияние. Второе – на председателя Думы и Комитета Родзянко левые партии и рабочие депутаты оказывают мощное давление и в сообщениях Родзянко нет искренности. Третье – цели господствующих над председателем партий, ясно определились из вышеприведённых пожеланий Родзянко. Четвёртое – войска Петроградского гарнизона окончательно распропагандированы рабочими депутатами и являются вредными и опасными для всех, не исключая умеренных членов Временного комитета[6] Как можно было заметить ещё из событий февраля месяца, именно левые влияя на толпу и распропагандированных солдат, задавали тон и тем самым влияли на все поступки Думы и Комитета. Проще говоря – хвост вилял собакой.

Двоевластие проявило себя ещё 1-2 марта, в том, что первоначальное решение Временного Комитета Государственной Думы требовать отречения Николая II в пользу Цесаревича Алексея было оспорено Петросовдепом, который решительно возражал против сохранения монархии.[7] В такой обстановке, Комитет послал Гучкова и Шульгина, действуя на свой страх и риск. Тем временем, Петросовдеп опубликовал знаменитый «Приказ № 1», который был призван отменить чинопочитание и вести демократию в войска, однако фактически, отменил дисциплину. Гучков, узнав об этом, был в ярости, на состоявшихся переговорах между Думой и Совдепом прозвучали протесты думцев против двоевластия. Об отношении думцев к совдепу записал В.В. Шульгин: «В сотый раз вернулся Родзянко. Он был возбуждённый, более того – разъярённый… Опустился в кресло.

-Ну что? Как?

-Как? Ну и мерзавцы же эти… «…»

«Они» – это были Чхеидзе и ещё кто-то, словом – левые.

-Какая сволочь! …»[8]

Этот эмоциональный отрывок, связанный с тем, что во время произнесения Родзянкой патриотической речи о необходимости продолжения войны и спасения России, кто-то «Да вот из этих… как их… от собачьих депутатов… От Исполкома, что ли — ну словом, от этих мерзавцев» стал уличать Родзянко в том, что «У господина Родзянко есть что спасать. Не малый кусочек у него этой самой русской земли в Екатеринославской губернии, и какой земли! «…» Её и предлагают вам спасать, товарищи». И предложив взять всё да и поделить.[9] Под словами Родзянко о мерзавцах от собачьих депутатов, подписались бы почти все думцы, вошедшие во Временный Комитет. При этом Совдеп не собирался брать власть.[10] Его положение было таково, что Совдеп, как организация революционного народа считал себя олицетворением революции, а Временное правительство было «ответственно перед революцией». Таким образом, совдеп занял положение контролёра власти, при этом не беря на себя никаких властных полномочий.[11] Приведённый отрывок показывает истинные желания совдепа, который, разумеется не совпадал с кадетской программой переустройства Империи.

В такой обстановке, Дума, которая и так занимала положение бегущих впереди лавины, повисала в воздухе. В условиях разгула революционной анархии в столице, для сохранения порядка, Дума сделала невероятный шаг — вызвала в столицу энергичного и популярного генерала. Да, думцы хотели пойти на такой шаг ещё во время переговоров с Советом министров, желая опереться на авторитет генерала Алексеева при формировании «ответственного правительства». Когда им пришлось возглавить революцию – ни о каком генерале и речи не шло, ибо думцы понимали, что такой генерал прежде всего повесит их самих, как главарей бунтовщиков. Теперь же, взявши власть, они очутились в таком положении, что без опоры на армию они не представляли бы из себя ничего. Генералов интересовало только сохранение армии и её боеспособности,[12] поэтому им казалось, что Временный Комитет способен сохранить спокойствие и порядок в стране, тем самым сохранить боеспособность армии и привести страну к победе. В случае взятия власти совдепом — на столицу немедленно был бы двинут военный отряд для восстановления порядка. Но это было необходимо сделать уже сейчас! В столице находилось около 200 000 вооружённых и разагитированных солдат петроградского гарнизона, которые, потеряв остатки дисциплины и вкусив вседозволенности, были очень опасны для власти и общества. Для урегулирования положения в столице, чтобы угодить и генералитету, и совдепу, нужен был популярный генерал. Выбор пал на весьма популярного генерала Лавра Корнилова. Родзянко телеграфировал Алексееву: «Необходимо для установления полного порядка и для спасения столицы от анархии командировать сюда на должность главнокомандующего Петроградским военным округом доблестного боевого генерала, имя которого было бы популярно и авторитетно среди населения… Комитет Государственной думы признает таким лицом доблестного, известного всей России героя, командира 25-го армейского корпуса генерал-лейтенанта Корнилова».[13] Алексеев запросил Псков и в 10 вечера получив ответ, что Император согласен на отзыв генерал-адъютанта Н. И. Иванова с поста Главнокомандующего округом и назначение на этот пост Корнилова. А через час последовало отречение Императора от престола.[14] Таким образом, будущий герой русской Белой борьбы оказался царским назначенцем.

Лавр Георгиевич Корнилов, сын отставного казачьего подхорунжего Сибирского войска и степнячки, родился в 1870 году 18 (31) августа в станице Усть-Каменогорской, в Сибири. Современники описывали его так: «Маленький, сухой, смуглый и загорелый, с небольшой бородкой и жесткими черными усами, с лицом заметно выраженного монгольского типа, он говорил выразительными отрывистыми фразами. В нем чувствовался особый порыв, какая-то скрытая, ежеминутно готовая к устремлению сила[15]

Окончив Сибирский кадетский корпус, Михайловское артиллерийское училище, прослужив в Туркестане выполняя разведывательные поручения в Афганистане, Персии, Индии и Китае, заслужив боевые награды на полях войны с Японией, окончив Академию Генерального Штаба, побывав в Китае на должности военного агента, героически командовав войсками на полях Первой Мировой, попав в плен к австрийцам и сумев оттуда бежать, генерал заработал себе всенародную популярность и славу. Герой двух войн, георгиевский кавалер и просто храбрец был подходящей кандидатурой на пост Главнокомандующего Петроградским Военным Округом. 5 марта, поезд привёз генерала к месту его службы.

Корнилов был шокирован увиденным – лузгающие семечки солдаты, совершенно забывшие о дисциплине и службе, активность левых в солдатских комитетах… Всё это произвело на фронтовика удручающее впечатление. Предложение Корнилова отправить ненадёжные части на фронт и заменить их отрядами из боевых частей были с ужасом встречены представителями совдепа. Постоянные конфликты генерала то с военным министром Гучковым, то с Петросовдепом вынудили новые власти отправить его назад, на фронт, а именно – назначили его командовать 8 армией.

Тем временем в стране зрели крупные перемены.

Логика крушения Империи 

После отречения Михаила Александровича в стране установилась чрезвычайно любопытная ситуация. Формально Россия ещё оставалась Империей – просто у неё не было монарха, а власть перешла в руки Временного правительства. Однако, все считали, что с монархией покончено раз и навсегда – теперь Россия «свободная страна». Тут стоит немного обратить внимание на следующие моменты.

Временное Правительство, после совещаний с Совдепом, провозгласило свою программу: «1) Полная и немедленная амнистия по всем делам: политическим, религиозным, террористическим покушениям, военным восстаниям и т. п. 2) Политическая свобода во всех формах: свобода слова, печати, союзов, собраний и стачек. Свободы эти должны быть распространены и на военнослужащих на действительной военной службе. Оба эти требования были приняты думским комитетом. Не принято было предложение: 3) Об устроении армии на началах самоуправления, так как думский комитет считал невозможным в момент войны вводить в войска порядок, не испробованный ни в одной армии мира. В результате переговоров думский комитет согласился на следующую формулировку этого пункта: при сохранении строгой воинской дисциплины в строю, устранение для солдат всех ограничении в пользовании всеми общественными правами, предоставленными всем остальным гражданам России. 4) Организация народной милиции для несения службы по охране порядка с подчинением ее местным-самоуправлениям, избранным на основах всеобщего, равного и тайного голосования. 5) Отмена всех сословных, национальных и религиозных ограничений. 6) Гарнизон Петрограда остается в городе и не разоружается. Все эти требования были приняты думским комитетам единогласно. Отвергнут был вопрос о немедленном введении демократической республики, так как форма управления Российским государством должна быть установлена Учредительным собранием, созыв которого является ближайшей целью учреждаемого Временного правительства».[16] А к ней существовало дополнение: «1) Временное правительство оговаривает, что все намеченные мероприятия будут проводиться, несмотря на военное положение. 2) Манифест Временного правительства должен быть одновременно за подписью М. Родзянко и Временного правительства. 3) Включить в программу Временного правительства пункт о предоставлении всем национальностям прав национального и культурного самоопределения. 4) Образовать наблюдательный комитет за действиями Временного правительства из состава Совета Солдатских и Рабочих Представителей».[17] Собственно, этим утверждалась фактическая власть петросовдепа над Временным Правительством, а также основания новой жизни, которые на деле обернулись развалом Империи.

Титул Российского Императора состоял из множества географических названий, в том числе и названий земель покорённых народов (Царь Польский, Великий Князь Финляндский). Это означало, Император Всероссийский был монархом этих земель, а её жители считались его подданными. А на основании этого в покорённых землях находилась имперская администрация, действовали имперские законы, окраина подчинялась центральным органам управления, главы которых назначались опять же Императором. После упразднения власти Императора, подлежали отмене учреждения бюрократической власти, и система построения Империи. Раз верховного суверна больше нет, а 3 пункт дополнений разрешал национальное самоопределение – почему бы и не отойти от России? 4 марта в Киеве возникла Центральная Рада, а в Выборге собрался финский сейм. Это были первые ласточки развала страны.

Князь Львов 5 марта устранял губернаторов и вице-губернаторов от исполнения обязанностей, а 7 марта заявил, что правительство не будет никого назначать![18] 6 марта была провозглашена всеобщая амнистия, 12 марта отменялась смертная казнь, 20 отменялись все национальные и религиозные разграничения.[19] Это привело к развалу основ жизни прежней Империи.

Уничтожение царской бюрократии и аппарата управления не привело к появлению нового, более эффектного, а наоборот – некогда блестящие думские ораторы быстро стали терять лоск в бюрократической работе, увязая во второстепенных проблемах. Вся властная вертикаль управления страной мгновенно оказалась нарушенной и перестала работать, так как она тоже оказалась упразднена.[20] Пытаясь строить организацию власти на основе широкого местного самоуправления, кадеты просчитались в том, что земство находилось в кризисе, а новых, более сильных общественных организаций пока не появилось, что привело к огромному вакууму в управлении. Образовавшиеся при Министерстве Внутренних Дел комиссии привели к созданию института губернских и уездных комиссаров, вместо губернаторов.[21] Де-факто, эти комиссары стали лишь политиками, согласовывавшими интересы разных сил в регионе, одновременно судьями, главами милиции и земцами, и наконец – они были легко сменяемы. Указы министерства внутренних дел о милиции, комиссарах и прочем не вступили в силу. Все учреждения носили характер переходных, всё ожидалось разрешить на Учредительном Собрании. Однако же, логика тотальной войны не позволяла наслаждаться «свободой». Были упразднены департамент полиции, контрразведка, корпус жандармов, охранное отделение – охранительные органы старой власти. Ввиду этого, страна становилась просто раем для уголовников и шпионов. На заводах рабочие стали чаще пьянствовать, активно воровать вещи, в том числе детали станков и продукты производства, а некоторые пролетарии зарабатывали лишний рубль сбытом краденого.[22]

3 (16) апреля, через Германию, в Россию прибыл лидер большевицкой фракции социал-демократов Ленин, который призывал к углублению революции и переходе её к социализму. В Берлине, министр иностранных дел, 21 апреля, получил телеграмму следующего содержания: «Ленин благополучно прибыл в Россию. Он успешно работает на нас. «…» Платтерн договорился с лидерами шведских социалистов о проезде русских революционеров в Петроград, из Швейцарии, через Германию, в Стокгольм.»[23] Sapiensi – sat![24]

20 апреля, разразился политический кризис, в связи с тем, что министр иностранных дел Временного Правительства, кадет П. Н. Милюков обратился к союзникам по Антанте с нотой, в которой уверял их в том, что Россия будет продолжать исполнять свой союзнический долг. Реакция толп и совдепа, взявших курс на мир была очень бурной: «20 апреля впервые произошло выступление красной гвардии – вооруженных заводских рабочих. Правительство не решилось двинуть против них войска. Отдельные столкновения красной гвардии с толпой на углу Михайловской и Невского стоили нескольких жизней. Во время столкновения я находился как раз в Европейской гостинице. Услышав первые выстрелы, я вышел на улицу. Толпа в панике бежала к Михайловской площади, нахлестывая лошадей, скакали извозчики. Кучки грязных, оборванных фабричных в картузах и мягких шляпах, в большинстве с преступными, озверелыми лицами, вооруженные винтовками, с пением интернационала двигались посреди Невского. В публике кругом слышались негодующие разговоры – ясно было, что в большинстве решительные меры правительства встретили бы только сочувствие (выделено мной – А.Т.).»[25] Результатом явилась отставка большинства министров первого состава правительства и вхождение туда ряда деятелей совдепа,[26] что положило конец двоевластию. Однако, проблемы, угрожавшие стране, остались.

Ещё в марте, Исполнительный Комитет Петросовдепа издал прокламацию следующего содержания: «Граждане, солдаты и рабочие! Митинги солдат и рабочих, собирающихся в Петрограде, принимают следующие резолюции:

1) Вся власть до созыва Учредительного собрания должна быть сосредоточена в руках Совета Рабочих и Солдатских Депутатов, как единственно революционного правительства. 2) Армия и население должны исполнять только распоряжения Совета Рабочих и Солдатских Депутатов и считать распоряжения Исполнительного Комитета членов Государственной Думы недействительными. 3) Все чиновничество и офицерство, служившее старому режиму, должно быть обезврежено и устранено от управления. Точно так же должны быть устранены от управления страной и городом все лица и организации, которые не солидарны с Советом Рабочих и Солдатских Депутатов. 4) Совет Рабочих и Солдатских Депутатов должен позаботиться о созыве Всенародного Учредительного Собрания, которое решит вопрос о новом государственном строе и о прекращении войны, б) Совету Рабочих и Солдатских Депутатов поручается приветствовать революционный германский пролетариат, ставший на борьбу со своим правительством. Принятые резолюции решено довести до сведения Совета Рабочих и Солдатских Депутатов».[27] Фактически, это был призыв к саботажу работы правительства. В любой стране подобный призыв в военное время карался бы смертной казнью… А вот самое большое преступление левых, которое, фактически, уничтожило русскую армию – Приказ № 1:

«1 марта 1917 года, № 1 Петроград.

По гарнизону Петроградского округа всем солдатам гвардии, армии, артиллерии и флота для немедленного и точного исполнения, а рабочим Петрограда – для сведения. Совет рабочих и солдатских депутатов постановил:

1)  Во всех ротах, батальонах, полках, парках, батареях, эскадронах и отдельных службах разного рода военных управлений и на судах военного флота немедленно выбрать комитеты из выборных представителей от нижних чинов вышеуказанных воинских частей.

2)  Во всех воинских частях, которые еще не выбрали своих представителей в Совет рабочих депутатов, избрать по одному представителю от рот, которым и явиться с письменными удостоверениями в здание Государственной Думы к 10 часам утра 2 сего марта.

3)  Во всех своих политических выступлениях воинская часть подчиняется Совету рабочих и солдатских депутатов и своим комитетам.

4)  Приказы военной комиссии Государственной Думы следует исполнять, за исключением тех случаев, когда они противоречат приказам и постановлениям Совета рабочих и солдатских депутатов.

5)  Всякого рода оружие, как-то: винтовки, пулеметы, бронированные автомобили и прочее – должны находиться в распоряжении и под контролем ротных и батальонных комитетов и ни в коем случае не выдаваться офицерам даже по их требованиям.

6)  В строю и при отправлении служебных обязанностей солдаты должны соблюдать строжайшую воинскую дисциплину, но вне службы и строя в своей политической, общегражданской и частной жизни солдаты ни в чем не могут быть умалены в тех правах, коими пользуются все граждане. В частности, вставание во фронт и обязательное отдание чести вне службы отменяется.

7)  Равным образом отменяется титулование офицеров «ваше превосходительство», «благородие» и т. п. и  заменяется  обращением  «господин  генерал»,  «господин полковник» и т. д. Грубое обращение с солдатами всяких воинских чинов и, в частности, обращение к ним на «ты» воспрещается, и о всяком нарушении сего, равно как и обо всех недоразумениях между офицерами и солдатами, последние обязаны доводить до сведения ротных командиров.

Настоящий приказ прочесть во всех ротах, батальонах, полках, экипажах, батареях и прочих строевых и нестроевых командах. Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов.»[28]

Нетрудно догадаться, как он подействовал на солдат. Вот зарисовка с натуры, которую в своих воспоминаниях оставил генерал-майор П. Н. Врангель: «В Царском дебаркадер был запружен толпой солдат гвардейских и армейских частей, большинство из них были разукрашены красными бантами. Было много пьяных. Толкаясь, смеясь и громко разговаривая, они, несмотря на протесты поездной прислуги, лезли в вагоны, забив все коридоры и вагон-ресторан, где я в это время пил кофе. Маленький рыжеватый Финляндский драгун с наглым лицом, папироской в зубах и красным бантом на шинели, бесцеремонно сел за соседний столик, занятый сестрой милосердия, и пытался вступить с ней в разговор. Возмущенная его поведением, сестра стала ему выговаривать. В ответ раздалась площадная брань. Я вскочил, схватил негодяя за шиворот, и, протащив к выходу, ударом колена выбросил его в коридор. В толпе солдат загудели, однако, никто не решился заступиться за нахала.»[29]

Генерал Алексеев, который был назначен Верховным Главнокомандующим вместо Николая Николаевича, и вскоре смещённый за свои протесты против такого солдатского своеволия, с горечью писал: «Речи будили дурные натуры нашего солдата, всякие советы вели невозбранно пропаганду, борьба с ней была воспрещена; всякие преступления, единичные и массовые оставались безнаказанными; насилия над начальниками если не поощрялись официально, то и не преследовались… Сколько прочных, лучших офицеров было всех чинов было выброшено из армии, как будто их работа, труд, их честная готовность жертвовать собой не нужны России… Как можно: раз развращённые солдаты выгнали, то для высшего представителя армии остаётся одно – подписаться под волею солдат и отказаться от офицера. Зато начались речи без конца. «Свободные в мире» солдаты слушались и распускались без конца, и распускались всё более и более в соответствии с деяниями, а не красивыми речами.»[30] В записи от 10 июля генерал сокрушался: «Развал в наших войсках развивается, имеются сведения, что в некоторых частях офицеры перебиты руками своих же мерзавцев-солдат… «…» …Керенский начинает упоминать о «Родине»… Поздно! Солдат уже забыл об этом, а пропаганда учит его, что «демократия» заключит мир без аннексий и контрибуций, что драться больше не нужно, что достаточно только защищаться и вести оборону. Действительность показала, что и защищаться такая армия не может…»[31] Генерал Деникин, на совещании командующих в Могилёве, в своём докладе отмечал: «Разлагающее влияние производят комитеты. Есть, конечно и комитеты приличные, делающие своё дело, есть хорошие отдельные лица. Но как институт – комитеты вредны: они стремятся к власти, хотят захватить её в свои руки, устранить начальников. Так, фронтовой съезд предъявил требование, чтобы власть перешла к ним… «…» Нечего говорить о постановлениях комитетов «не наступать», колебания в этом вопросе, совершенно не соответственную мотивировку, напр. постановление Минского фронтового съезда «не наступать, ибо наступление – измена революции.»[32] Получило распространение такое явление как братание – солдаты шли и устраивали братания с противником, сопровождавшиеся музыкой и выпивкой. Полковник Неженцев, верный сподвижник Корнилова вспоминал, что по прибытии генерала на передовую, его встретил… Немецкий военный оркестр, который играл марши, сопровождавшие сцену братания русских и немецких солдат. Генерал в ярости приказал солдатам разойтись, угрожая в случае отказа открыть по ним огонь из пулемётов и орудий. Братальщики разошлись, но на русских позициях начался митинг, где «революционные» солдаты разглагольствовали об «утеснении своих прав контрреволюционными начальниками.»[33] Ну правда, заставлять солдата воевать во время войны – разве не ирод! А нежелание солдат воевать подогревалось левыми газетами, вроде «Окопной правды» или большевицкой «Правды»…

18 июня (1 июля), началось то самое запланированное ещё царской Ставкой, летнее наступление русской армии. Вместо Алексеева, Верховным Главнокомандующим стал генерал от кавалерии А.А. Брусилов. Ввиду того, что апрельское наступление армий Антанты на западном фронте провалилось, русское наступление должно было сыграть большую роль. Наступление началось весьма успешно, войска выбили немцев с занятых ими позиций. Против наступавшей армии немцы перебросили войска из Франции.[34] Однако войска заняв позиции… отказались идти дальше и вернулись назад. Германское командование, сосредоточив тем самым крупные силы на Востоке и имея перед собой разложенный фронт врага, не могло отказаться от попытки наступления, которое обеспечило бы немцам вторжение в хлебные районы Украины и Бессарабии.[35] 19 июля, немцы начали наступление, в ходе которого разложенная 11 армия откатилась назад, и за ней покатился весь Юго-Западный фронт: «Демократизированная армия”, не желая проливать кровь свою для “спасения завоеваний революции”, бежала, как стадо баранов. Лишенные власти начальники бессильны были остановить эту толпу.»[36] Вот как Врангель описывал картину этого отступления: «Город горел в нескольких местах, толпа солдат, разбив железные шторы, громила магазины. Из окон домов неслись вопли, слышался плач. На тротуаре валялись разбитые ящики, сломанные картонки, куски материи, ленты и кружева вперемешку с битой посудой, пустыми бутылками из-под коньяка. Войсковые обозы сплошь запрудили улицы. На площади застряли артиллерийские парки. Огонь охватывал соседние дома, грозя ежеминутно взрывом снарядов. «…» Пехота наша на всем фронте продолжала отходить, не оказывая врагу никакого сопротивления. В день фронт наш откатывался на 20-30 верст. Дисциплина в отходящих частях была совсем утеряна. Войска оставляли массу отставших и грабили беспощадно на пути своего следования.»[37]

Буквально в это же самое время, 1 июля, в Петрограде во дворце Ксешинской открылась Всероссийская конференция фронтовых и тыловых военных организаций социал-демократической рабочей партии большевиков, под руководством В.И. Ленина. А 3-5 июля в столице полыхает вооружённый мятеж под руководством большевиков! Ещё в апреле 1917 Военная организация при Петроградском Комитете РСДРП(б), насчитывала 137 членов, задачей которых ставилось создание больешвицких ячеек в петроградском гарнизоне.[38] Организация агитировала солдат на «летучих» (быстрых) митингах, устраивала солдатские клубы, где читались лекции, а по вечерам устраивались концерты-митинги, и, что самое важное, шла вербовка новых членов в партию большевиков. Клуб объединял солдат разных полков, активно вовлекал их в деятельность Военной организации, раскидывая широкую сеть на весь гарнизон.[39] Издавалась газета «Солдатская правда», распространявшаяся среди солдат гарнизона, члены Военной организации устраивали митинги в военных частях. А обсуждалось на митингах, лекциях, в клубах и газетах: «Напор на опасность подготовляемого Временным правительством наступления, четкая формулировка вопросов о братании и призыв к немедленному организованному отобранию помещичьей земли в ведение солдатских комитетов.»[40] Интересно задать риторический вопрос – откуда у большевиков было столько денег на организацию такой массированной и широкой антигосударственной пропаганды только среди солдат? Эта пропаганда имела успех – солдаты отказались идти на фронт! Они мотивировали это тем, что их большевицкая теория заключается в сохранности своей жизни. А в «Солдатской правде» было опубликовано солдатское письмо следующего содержания: «Мы тоже не прочь взять на себя позорное «трус», чтобы только нас освободили от военщины. Будет! Почти 3 года страдали в грязных окопах, пора отдохнуть!»[41]

Сразу же, как только порядок был восстановлен, Временное Правительство начало расследование антигосударственной деятельности большевиков. Ленин уехал из города, и казалось – наступило затишье… Интересно после этого, прочитать свидетельство офицера М. Н. Заклевского: «Иду я мимо особняка Кшесинской и вижу толпу народа. Толпа была небольшая, совсем не такая, как на картинах рисуют. А по балкону особняка прыгает какой-то плешивый гаденыш. И такую чушь несет, аж противно. Мне говорят: «Ленин выступает». Я плюнул и дальше пошел. Всю жизнь мучаюсь: ведь у меня на поясе кобура с револьвером висела. Один хороший выстрел, и все бы пошло иначе! Но откуда мне было знать, чем все кончится?»[42]

Генералы и война

8 армия, которой Корнилов командовал на фронте, смогла отступить в наименьшем хаосе, чем её соседи, благодаря железной дисциплине, которую генерал поддерживал в войсках. После этого 7 июля, он стал командующим фронтом. Сразу же был издан приказ следующего содержания: «Самовольный уход частей я считаю равносильным с изменой и предательством, поэтому категорически требую, чтобы все строевые начальники в таких случаях, не колеблясь, применяли против изменников огонь пулеметов и артиллерии. Всю ответственность за жертвы принимаю на себя, бездействие и колебание со стороны начальников буду считать неисполнением служебного долга и буду немедленно таковых отрешать от командования и предавать суду.» 16 июля, в связи с тяжёлой обстановкой на фронте, в Ставке было назначено совещания членов правительства и командующих фронтами. Атмосферу взорвал доклад главнокомандующего армиями Западного фронта, генерал-лейтенанта А. И. Деникина. Он приводил ужасающие сведения о разрушительных действиях комитетов, комиссаров, о том, что власть начальников сведена к нулю, развале фронта и вынес жестокий вердикт – у нас нет армии. Для восстановления порядка, Деникин призвал к упразднению комитетов и комиссаров, ограждению армии от политики и создания резерва, призванного подавлять военные бунты в фронтовых частях.[43] Брусилов вспоминал: «Керенский начал резко оправдываться, и вышло не совещание, а прямо руготня. Деникин трагично махал руками, а Керенский истерично взвизгивал и хватался за голову». Корнилов на заседании отсутствовал, и его телеграмму огласил комиссар Юго-Западного фронта Савинков. Корнилов призывал к восстановлению дисциплины жёсткими мерами: введение смертной казни, устранение нерешительных начальников, введение военно-революционных судов, запрет митингов и деятельности политических ораторов. После совещания, состоялась беседа Керенского и Савинкова, в ходе которой Савинкову был предложен пост управляющего военным министерством, а Верховного Главнокомандующего было решено сменить, и вместо Брусилова, Савинков выдвинул кандидатуру Корнилова. Керенский встретил это без энтузиазма, но согласился. 19 июля, Брусилов был откомандирован в распоряжение правительства, а Корнилов назначен на его место. Генерал принял должность, однако потребовал исполнения своих требований, изложенных на совещании 16 июля. Это был шантаж правительства, но без него Корнилов отказывался вступать в должность.

Если интерес воюющей армии требовал спокойствия и мобилизации тыла, то нарушители такового считаются военными преступниками и изменниками, и должны быть преданы казни, дабы спокойная работа тыла была сохранена. Как писал известный австрийский экономист Л. Фон Мизес о войнах ХХ века: «Современная война не похожа на те, в которых участвовали королевские войска. Это война народов, тотальная война. Это война государств, которые не позволяют своим подданным остаться в стороне; все население рассматривается как элемент вооруженных сил. Кто не может воевать, должен работать, участвовать в снабжении и вооружении армии. Армия и народ едины. Граждане неистово отдаются войне. Потому что войну ведет их государство, их Бог.»[44] Первая Мировая стала именно такой войной. Все должны были работать для достижения общей цели – победы в войне, и вся система жизнеобеспечения страны была заточена под нужды фронта.

Если посмотреть на события февраля 1917 года, то действия генералов диктовались в первую очередь интересами снабжения армии, без которого её боеспособность бы свелась к нулю. Поэтому, когда думцы угрожали им тыловым коллапсом и нарушением системы транспорта, то они били по самому больному месту генералитета. В обмен на спокойствие тыла и гарантию сохранения боеспособности армии они согласились пожертвовать монархом, который, по их мнению, не был способен это обеспечить. Тотальная война с сильным врагом требовала тотальной мобилизации. Императорская Россия плохо с этим справлялась, поэтому часто терпела поражения на поле боя или не могла правильно использовать плоды побед, хотя стоит отметить, к концу 1916 года стратегическая ситуация была выправлена. Это требовало огромных людских и материальных затрат, что ставило на повестку дня вопрос об организации правильного использования ресурсов. В начале 1916 года, премьер-министр Б.В. Штюрмер, при вступлении в должность дал интервью, в котором ставил основной задачей достижение во что бы то ни стало победоносного мира. Для этого, он призывал к гражданскому миру в тылу и сотрудничеству с общественностью для организации победы. Правая печать восторженно отозвалась на это интервью лозунгом – «Всё для Победы!».[45] Если почитать журналы Особого Совещания по обороне Государства за конец 1916 года, то бросается в глаза то, что требуется жёсткое перераспределение ресурсов для выработки необходимого минимума для фронта. Нужны определённые объёмы выработки стали, порохов, железа, добычи нефти и угля, и их распределение по заводам, чтобы вырабатывать требуемое количество боеприпасов, вооружения и техники для фронта, строительства новых оборонных заводов и работы имеющихся. Для того, чтобы мобилизовать все ресурсы тыла необходима военная диктатура, которая сможет организовать все силы для добычи и перераспределения ресурсов для фронта и организует стратегию действий армии, чтобы та смогла сокрушить врага. Отсюда и появлялись проекты Алексеева по организации диктатуры. Алексеев произвёл расчёты требуемого на фронте вооружения, и пришёл к выводу, что для этого требуется не только грамотная и планомерная добыча сырья и топлива для работы заводов и транспорта, но и милитаризация заводов, т.е. рабочие становились бы фактически солдатами, работающими на оборону.[46] Для всего этого, генерал предложил Императору учредить пост некоего министра государственной обороны, которому подчинялись все министерства и учреждения в тылу, и он был подотчётен одному лишь Императору.[47] На пост диктатора предполагался Великий князь Сергей Михайлович,[48] который был артиллеристом и уже имел опыт организации работы казённых заводов на оборону. Также, для усиления тыла, заведующим Главным Артиллерийским Управлением, генерал-лейтенантом А.А. Маниковским было предложено строительство 38 новых казённых заводов для снабжения фронта, программа была одобрена и была начата работа по строительству заводов.[49] Летом 1916 был составлен проект манифеста об учреждении должности верховного министра государственной обороны при участии ген.Барсукова, где планировалось ввести Совет обороны из общественных лиц и полное право карать и миловать, но он так и не был подписан Императором. В конце концов, проект военной диктатуры был осуществлён только в феврале 1917, назначением генерал-адъютанта Н. И. Иванова на эту должность. Ему вменялось в обязанность не только задавить бунт и навести порядок в стране, но и наладить работу тыла для фронта, для чего Император подчинил ему Совет Министров, а сам генерал разрабатывал вопросы организации снабжения тыла и работы заводов.[50] Однако, генерал Иванов так до Петрограда не добрался и ничего из задуманного не вышло.

Революция не отменила идею военной диктатуры, а наоборот, после невиданного развала страны и армии, позорного бегства фронта и бунтующего тыла, генералы захотели диктатуры во имя организации победы. Вспомним доклад Деникина в Ставке 16 июля – он отражал настроения генералитета. Телеграмма Корнилова, который смог провести в жизнь восстановление смертной казни на фронте для нарушителей дисциплины, показывала, что генерал на опыте руководства тылом (Петроградский Военный округ) и фронтом (8 армия, Юго-Западный фронт), убедился на личном опыте – стране была необходима военная диктатура, если Россия хотела занять почётное место в рядах стран-победительниц в этой войне. Идея военной диктатуры для победы в тотальной войне и водворения порядка в стране витала в воздухе…

 Текст: Александр Томилин

 

Список использованной литературы:

[1] Милюков П.Н. Воспоминания. – М., 1991. С. 453.

[2] Отречение Николая II. Воспоминания очевидцев. Документы. – Л.: издательство «Красная газета», 1927. С. 221.

[3] Отречение… С. 192.

[4] Гайда Ф.А. Либеральная оппозиция на путях к власти 1914-1917. – М.: РОССПЭН, 2004. С. 311-312.

[5] Шляпников А.Г. Канун семнадцатого года. Семнадцатый год. – М.: Республика, 1992. Т. 2. С. 200.

[6] Лукомский А.С. Воспоминания. – М: Айрсис-Пресс, 2012. С. 380.

[7] Гайда Ф.А. Указ.соч. С. 302.

[8] Шульгин В.В. Дни.

[9] Там же.

[10] Гайда Ф.А. Указ.соч. С. 302.

[11] Там же. С. 321.

[12] Отречение… С. 237.

[13] Ушаков А.И. Федюк В.П. Корнилов – М.: Молодая Гвардия, 2011. С. 76.

[14] Там же.

[15] Врангель П.Н. Указ.соч. С. 22.

[16] Шляпников А.Г. Указ.соч. С. 214-215.

[17] Там же.

[18] Милюков П.Н. Указ.соч. С. 479.

[19] Там же.

[20] Гайда Ф.А. Указ.соч. С. 340-343.

[21] Там же. С. 245-247.

[22] Николаев А.Б. Рабочие перед временным судом (Петроград 1917). // Революция 1917 года. Новые подходы и взгляды. – СПб, 2011. С. 97-112.

[23]   Р. 51.

[24] Мыслящему – достаточно! (Лат.)

[25] Врангель П.Н. Указ.соч. С. 15.

[26] Милюков П.Н. Указ. соч. С. 503.

[27] Шляпников А.Г. Указ.соч. С. 211-212.

[28] Шляпников А.Г. Указ.соч. С. 191.

[29] Там же. С. 11.

[30] Из дневника М.В. Алексеева. // Русский исторический архив. Прага, 1922. Т. I. С. 21-22.

[31] Там же. С. 22-23.

[32] Там же. С. 42.

[33] Ушаков А.И. Федюк В.П. Указ.соч. С. 109.

[34] Зайончковский А.М. Мировая война 1914-1918. – М., 1924. Т. II. С. 134.

[35] Там же. С. 135.

[36] Врангель П.Н. Указ.соч. С. 18.

[37] Там же. С. 20.

[38] Тарасов К.А. Тактика агитационной деятельности Военной организации РСДРП(б) в Петроградском Гарнизоне в мае-июне 1917 года. // Революция 1917. Новые подходы и взгляды. – СПб, 2011. С. 112.

[39] Там же. С. 114-115.

[40] Антонов-Овсеенко В.А. В революции. М., 1983. С. 44 – 45

[41] Тарасов К.А. Больешвизм стихийный, шкурный, идейный. Новый взгляд на политическую самоидентификацию солдат Петроградского гарнизона 1917. // Революция 1917. Новые подходы и взгляды. – СПб., 2014. С. 63.

[42] Окулов А.Н. В борьбе за Белую Россию. – М.: Вече. С. 123.

[43] Ушаков А.И. Федюк В.П. Указ.соч. С. 142.

[44] Л. Фон Мизес. Всемогущее правительство. Тотальное государство и тотальная война. – Челябинск, 2006. С. 148.

[45] Васюков В.С. Внешняя политика России накануне Февральской революции 1916-февраль 1917 гг. – М: Наука, 1989. С. 16-18.

[46] Дневники и документы из личного архива Николая II. – Минск: Харвест, 2003. С. 338.

[47] Там же. С. 340.

[48] Сергиевский Б.Н. Отречение 1917. // Кадетская перекличка, № 38. Нью-Йорк, 1985. С. 13.

[49] Поликарпов В.В. От Цусимы к февралю. Царизм и военная промышленность в начале ХХ века. – М: Индрик, 2008. С. 294.

[50] Подробнее об организации экспедиции генерала Иванова и его роли диктатора: Провал Ставки подавить февральскую революцию 1917 года в Петрограде. // Вопросы архивоведения. № 1., 1962., Падение царского режима. Стенографические отчёты допросов и показаний данных в 1917 г., в чрезвычайной комиссии Временного правительства / под. ред. П.Е. Щеголёва. М.-Л., 1924. Т.4., Красный Архив. Т.4. (17). – М.-Л., 1927.,

Задонать своей кибердиаспоре
И получи +14 баллов социального рейтинга!
Image link