По наблюдениям автора, последние лет десять ситуация с принятием собственной культуры у нас стабильно улучшается. Акции русского дизайна, архитектуры, музыки и видеоигр растут. Скорость роста разная, зато падений мы сейчас не наблюдаем. По-видимому, в обозримой перспективе нам не грозит ни кризис XVII–XVIII века, ни советские комплексы перед «самым крутым парнем в классе» США (старшее поколение считать не будем).
За последний год ощущение принадлежности к чему-то большему, чем собственная семья и квартира, у русских несколько усилилось. И что самое главное для нашей сегодняшней темы: это идет в массы.
Но с массами все достаточно сложно. Последовательный интерес к национальному проявляет лишь небольшая прослойка общества, которая хоть как-то связана в своей работе с национальными культурными особенностями. Музейный работник, режиссер театра, священник, искусствовед или литературный критик, как правило, имеют более ясные представления о собственной национальной принадлежности и месте своего народа в мире. Часто им этот народ и его культура даже нравятся. Из этого вытекает желание поддерживать ее, стать в ней важным персонажем, может быть, даже войти в историю. Или, по крайней мере, влиться в какую-нибудь историческую либо новую школу. Даже создать ее.
Что же касается большинства, то его отношения с искусством своих предков и современников, как бы это сказать… эпизодические. И любовь к ней у многих и многих едва тлеет. Сейчас будет объяснение, не спешите писать свой комментарий.
Как нам известно, тот самый «народ» любит всякое фольклорное. Он скупает хохлому, читает на Дзене статьи про орнаменты древних славяно-ариев, умиляется русскому деревянному зодчеству и гордится русской литературой. Казалось бы, портрет сознательного национал-патриота по части искусства.
А что на деле?
Де-факто просмотр ленты с теремами и расписные ложки в нижнем ящике буфета занимают строго отведенную нишу. Ниша небольшая и в нее редко заглядывают. Например, умиление деревянной архитектурой не переходит в практику. Ее просто некому строить: вы не найдете компанию, которая вам продаст сруб и украсит его нижегородской резьбой или какую там вы любите. На рынке есть миллион предложений совершенно другой архитектуры, и народ пользуется именно ими. Но это не только ситуация с отсутствием предложения. Спроса тоже, кажется, нет. Ни снизу, ни сверху. Сложно назвать какой-либо престижный стиль русской архитектуры, к которому русские бы хотели стремиться. Речь сейчас даже не о воспроизведении домов столетней давности, а о чем-нибудь с опорой на гражданскую архитектуру из прошлого. Такое есть в США, в Англии. В России своя классика, которую хотят, отсутствует полностью.
В архитектуре это проявляется наиболее заметным образом. Что-либо старое ассоциируется не только со стилем, но и с технологиями. Да, это ошибка, но люди почему-то связывают формы из прошлого с отсутствием канализации и другими неудобствами.
Кроме того, в исторических домах не живет та часть общества, которой стремятся подражать. До революции было иначе. Простой народ смотрел на богатых купцов и дворян. Хотя богатых дворян было ничтожное количество, вся буржуазия хотела жить, как они. Безвкусный купеческий особняк — это попытка построить собственный дворец «как у господ».
И тут мы снова встречаемся с отсутствием спроса на национальное. Поскольку буржуазия выходила в основном из простых, желание отмежеваться от непрестижных сословий было велико. Купец при деньгах скорее заказывал модный дом и обвешивал его модными картинами, чем воплощал в жизнь романтические фантазии XIX века о современных теремах.
Какой социальный класс сейчас в моде у народа? В девяностые это были бизнесмены и бандиты, которых невозможно отделить друг от друга. Черный БМВ, кирпичный «коттедж» с башенками — эстетика успешного рэкетира. С ней мы прожили до нулевых, когда стало модно «просто зарабатывать бабки». Но легаси «периода первоначального накопления» никуда не могло пропасть за одну ночь. Оно обзавелось дешевым профнастилом, металлочерепицей, пластиковыми окнами и продолжает терроризировать взоры тех, кому не посчастливилось уметь отличать красивое от некрасивого.
Да, эта архитектура тоже не стоит на месте. Но она движется совсем не по направлению к чему-то своему, «самобытному», простите за избитое выражение. У вас больше шансов купить дом в поселке «Новый Ливерпуль», «Карельский Прованс» и, конечно, где-нибудь вроде «Майями хутор» — в стиле все еще обожаемой старшими поколениями Америки.
Русскому наследию в головах наших соотечественников отведено место в музее. В шкатулке с фотографиями (никто больше их не печатает, шкатулка здесь только для красного словца). И в ленте с сарафанами, кокошниками и всем прочим, что не является для нас частью повседневности. В отличие от той же американской архитектуры, на которую русские насмотрелись в кино и которая стала важной частью нашего визуального опыта. К тому же она связана с приятной жизнью. Связать с приятной жизнью деревенские дома в 2023 году очень трудно. Купцы и дворяне — это кто-то вроде вымышленных рас из фэнтези. Мы их не знаем. Мы знаем Джо, который живет в симпатичном белом домике с заборчиком, а домик стоит на аккуратной улице, усаженной раскидистыми липами.
Прости, романтически настроенный дизайнер, но тебе еще много придется работать, чтобы навязать свой любимый стиль своему собственному народу. Удачи тебе, конечно. Кажется, вероятность, что она может тебе улыбнуться, немного увеличилась.
