После ранений в ходе битвы за Киев генерал Власов провёл в госпитале почти два месяца, а затем снова вернулся в ряды действующей армии. В ноябре его вызвали в Москву к самому Сталину, куда Власов прибыл 10 ноября, и одновременно с ним начали приходить эшелоны с новобранцами из Сибири. По старому обычаю встреча с главнокомандующим проходила ночью, также на ней присутствовал Ворошилов и генерал Шапошников. Они спустились в командный бункер, где уже находились Берия, Жуков и Маленков.
Первый с докладом выступил Жуков, рассказав, что немцы находятся в сорока километрах от Москвы. На юге генерал Гудериан вышел прямиком к Туле, город держится под ударами, однако положение шаткое. Военная передышка подходила к концу, и надо было ждать нового наступления немцев. Все осознавали, что противник хочет повторить под Москвой успешные котлы прошлых месяцев. Жуков высказался за создание нерегулярных частей в большом количестве, мотивируя это тем, что сразу бросить всех сибирцев в бой пока невозможно, даже несмотря на то, что полки шли исправно.
Власов выступил против этого, пояснив, что такие действия приведут лишь к большим потерям и высказал предложение о формировании ударной группы из свежих частей с целью отбрасывания немцев и последующего решения насущных проблем, то есть действовать по ситуации. Также он сделал ставку на морозы, на что Сталин ответил отказом. Власов спросил: “Есть ли танки?” и получил отрицательный ответ. В итоге главком доверил Власову 20-ю армию, которой де-факто тогда ещё не было.
Главной проблемой стал транспорт – по оценкам западных историков, в распоряжение Власова было выделено всего 15 танков. И вот 20-я армия буквально сходу вступила в бой с противником, который находился примерно в тридцати километрах от столицы Советского Союза на северо-западном и центральном участках фронта.
Сил, чтобы держать оборону по всему фронту, не хватало, поэтому Андрей Андреевич решился на авантюрную операцию. Как пишут некоторые исследователи (по большей части западные), атаку 5-го декабря силами нескольких танков Власов возглавил чуть ли не лично. Однако она быстро захлебнулась, и буквально сразу же наступающие части попали в окружение. Генерал тут же запланировал отвлекающую атаку на следующий день. Утром он пошёл в нападение, поддерживая другие свои части встречным броском, клин ударов сомкнулся под Химками, и 4-я танковая армия была остановлена. Эта контратака дала время на передышку, ибо сами немцы осознали, что наступать уже не могут.
Метели накидывали сугробы выше танков, из-за чего затруднялось снабжение частей вермахта. Стало ясно, что наступление вермахта захлебнулось. Немецкие части подвергались атакам свежих частей Красной армии и постепенно откатывались на восток.
Вскоре Власов возобновил рискованный удар, 20-я армия лихо отбросила немцев, и освободила Волоколамск 20 декабря 1941 года. Её примеру последовали и другие соединения. Это означало, что части вермахта удалось не только остановить, но и отбросить на запад. Москву смогли отстоять. РККА в начале января вышла на рубежи Селижарово – Ржев – Боровск – Мосальск – Белев – Мценск – Новосиль, а Власова назвали “Спасителем Москвы”. Свен Штеенберг (переводчик в составе частей вермахта, автор исследования о Власове) так охарактеризовал его действия: “Конечно, командовал на центральном направлении Жуков, и помимо 20-й армии Власова там действовали многие другие соединения – 30-я армия Лелюшенко, 1-я ударная армия Кузнецова, 16-я Рокоссовского, 5-я Говорова, 50-я Болдина и 10-я армия Голикова. Однако 20-я армия Власова находилась в центре и именно она совершила действия, переломившие ход сражения.”
Про Андрея Андреевича даже написали в американской газете. Журналистка Ева Кьюри дала ему такую восторженную характеристику: “Этот человек знает, как сражаться, и сражается не только с решимостью, не только с храбростью, но и со страстью”. Такая оценка вызывает некую симпатию к Власову, но не всё так просто. Обратная точка зрения на эти события есть в книге Николая Коняева “Власов. Два лица генерала” цитата будет объёмная, но урезать ничего не могу: “Власов продолжал болеть и 4 декабря 1941 года, когда закончилось сосредоточение войск, и 6 декабря, когда армия получили приказ наступать на Солнечногорск.
Не было Власова и 10 декабря, и когда войска вышли на рубеж Векшино – Никольское.
И хотя центральные газеты 13 декабря сообщили, что “войска генерала Власова, преследуя 2-ю танковую и 106-ю пехотную дивизию противника, заняли город Солнечногорск”, но Солнечногорск 12 декабря 1941 года 20-я армия тоже брала без Власова. <…>
Кроме того, судя по воспоминаниям начальника штаба 20-й армии генерал-майора Л.М. Сандалова, Андрей Андреевич вообще прибыл в армию, когда та уже вышла на подступы к Волоколамску.”
Конечно, эта оценка его действий полностью расходится с прошлой и является весьма критичной, а сам Сандалов утверждает, что Власов появился в войсках лишь 19 декабря: “В полдень 19 декабря в селе Чисмене начал развертываться армейский командный пункт. Когда я и член Военного совета Куликов уточняли на узле связи положение войск, туда зашел адъютант командующего армией и доложил нам о его приезде. В окно было видно, как из остановившейся у дома машины вышел высокого роста генерал в тёмных очках. На нём была меховая бекеша с поднятым воротником. Это был генерал Власов”. И с этой версией полностью соглашается Николай Коняев, но и не только он. Так же в “Военно-историческом журнале” генералы Ваганов Валентин Петрович и Иминов Владислав Таирович – авторы статьи, посвящённой Леониду Михайловичу, писали: “Назначенный командующим армией генерал-лейтенант А.А.Власов был болен и до 19 декабря находился в Москве, поэтому вся тяжесть работы по формированию армии, а в дальнейшем и по управлению её боевыми действиями, легла на плечи начальника штаба Л.М.Сандалова”.
Право на мнение есть у каждого, но не у всех есть факты, подтверждающие конкретную точку зрения. По утверждению некоторых исследователей и даже одного участника событий, Власов прибыл в штаб 19 декабря. Но давайте взглянем на один очень интересный документ, который должен рассудить, был ли Власов на поле боя или же лечил своё больное ухо.
Я специально подчеркнул дату, когда был подписан этот документ, всё указано вплоть до часов. И там стоят три подписи:
- Командующий 20 армией генерал-майор Власов.
- Начальник штаба полковник Сандалов.
- Член военного совета дивизионный комиссар Куликов.
Эта версия рушится сама по себе, ведь документ датируется 7-м декабря, а по словам Коняева, Сандалова и других, он прибыл в штаб, как я уже писал выше, 19-го декабря. Не могли же этот приказ принести на дом или же в госпиталь, чтобы Власов его подписал и дальше продолжал лечить своё больное ухо. Общий итог: Власов всё же командовал 20-й армией и нанёс тяжёлые удары по 2-й танковой армии, а также по 106-й пехотной дивизии.
31 декабря 1941 года в номере газеты “Правда” была опубликована статья о провале наступления немцев и взятия Москвы. Также были размещены фотографии девяти наиболее успешных генералов, где своё место нашёл и Андрей Андреевич. 6 января Власов стал генерал-лейтенантом, однако есть другая дата – 24 января. Вновь состоялась встреча со Сталиным 11 февраля с 22: 15 до 23:25, в этот раз это был личный разговор тет-а-тет.
Лавры сыпались на Андрея Андреевича, и надо признать, что заслуженно. Но всё тот же Николай Коняев так не считает, он отпускает довольно язвительное высказывание: “Икра, ордена, балыки, звания и слава доставались Власову, если судить по воспоминаниям Леонида Михайловича Сандалова, за сражения, которые выигрывала армия, пока генерал лечил свое ухо…”
Зарубежные исследователи пишут, что январь-февраль стал передышкой для Власова, но это отнюдь не так. 20-ю армию усилили новыми частями: две стрелковые бригады, пять артполков, две дивизии Катюш, 2-й гвардейский кавалерийский корпус с танковой бригадой и 5-ю лыжными батальонами. Наступило время новых ударов.
Окончательный разгром. Москва может дышать свободно.
Следующие события можно расписывать по дням :
• 7-е января – Власов утвердил окончательный план операции;
• 9-е января – планировалось начать наступление, но из-за непогоды его отложили;
• 10-е января – началась атака. Белорусский публицист Владимир Бешанов даёт ей такую оценку: “Утром 10 января погода ухудшилась, повалил снег, авиация действовать не смогла. Полуторачасовая артиллерийская подготовка оказалась малоэффективной. В 10.30 ударные группы 20-й армии по снежной целине пошли в атаку. Немцы их уже ждали, мимо их внимания не прошла интенсивная подготовка русской стороны в предыдущие дни. В кровопролитных боях советские части продвинулись за день всего на 2-3 км”. Хотя другие исследователи обозначают время на час раньше, то бишь в 9.30;
• 11-го января – первая половина 12-го числа – продвижение ещё на три километра. С такой же скорость двигалась и 1-я ударная армия под командованием Василия Ивановича Кузнецова. Власов решил бросить на прорыв корпус кавалерии, но Жуков отменил приказ. Георгий Константинович хотел, чтобы наступление шло равномерно на всех участках. К вечеру 20-я армия пробилась на глубину в 7 километров;
Дальше продвижение шло очень медленно, буквально 5 километров в день, но противник всё же отступал. Немцы стали опасаться, что РККА на фоне всех успехов сможет прорваться к Вязьме, а это могло привести к развалу фронта группы армий “Центр”. Её командующий Гюнтер фон Клюге тут же запросил возможность отвести войска. Гитлер, скрипя зубами, дал добро. Однако и наступление Западного фронта постепенно сходило на нет и 25 января окончательно остановилось на линии Погорелое Городище – Дурыкино – Шанский Завод. До этого 20 января Сталин, посчитав, что немцы уже хорошо потрепаны, приказал отвести 1-ю Ударную армию. Фронт, по которому должна была наступать армия Власова, увеличился вдвое.
28 января Власов получил такую боевую характеристику: “Генерал-лейтенант Власов командует войсками 20-й армии с 20 ноября 1941 года. Руководил операциями 20-й армии: контрударом на город Солнечногорск, наступлением войск армии на Волоколамском направлении и прорывом оборонительного рубежа на реке Лама. Все задачи, поставленные войсками армии, тов. Власовым выполняются добросовестно. Лично генерал-лейтенант Власов в оперативном отношении подготовлен хорошо, организационные навыки имеет. С управлением войсками армии справляется вполне.
Должности командующего войсками армии вполне соответствует”.
Мы с вами прошли очень долгий путь, много чего разобрали и много куда заглянули, но это ещё не конец. В тот период Власов купался в лучах славы своих военных побед, носил звание чуть ли не лучшего генерала всей Красной армии, и никто даже предположить не мог, что случится буквально через несколько месяцев. Для Сталина, который непосредственно участвовал в продвижении Андрея Андреевича, это был настоящий удар.
Агония 2-й ударной армии. Пленение Власова.
Итак, давайте разберемся, что было до того момента, как Андрея Андреевича назначили заместителем командующего 2-й ударной армией. Снова обратимся к картам.
17 декабря 1941 ВГК (Высшее главное командование) утвердило план операции по разгрому группы армий “Север”, а также снятия блокады Ленинграда. 26-ю резервную армию решили использовать как ударную группировку, переименовав её во 2-ю ударную. Это случилось 25 декабря 1941. Немцы же планировали оставить за собой рубежи реки Волхов и нанести мощный контрудар, но Красная армия их опередила и 7-го января 1942 года начала операцию. Однако, как оказалось, 2-я ударная и 59-я армии не были полностью укомплектованы, а части 52-й и 9-й армий были изнурены Тихвинской наступательной операцией, которая закончилась для РККА победой и проходила с 10 ноября по 30 декабря 1941 года.
Воспоминания артиллериста Доброва Александра Семеновича: “В минуты затишья слышались почти детские голоса и плачь, которые призывали своих матерей: “Мама, родненькая мамочка! Помоги!”. Плакали и призывали своих матерей молоденькие красноармейцы, которым еле-еле исполнилось 18 лет, а некоторым было 17. На их призывы к матерям о помощи немцы открывали огонь на поражение. Обстрелянные и опытные бойцы говорили им громко: “Молчи! Убьют немцы! Радоваться должен, что ранен. В госпиталь попадешь – отдохнешь! А сейчас молчи, не двигайся!” До парнишек дошло, что мамы их далеко, и что нужно молчать и не двигаться, и, когда стемнеет, их вытащат с поля боя. А ведь мороз не меньше -20, и без движения, без перевязки, с большой потерей крови вынесет до вечера далеко не каждый. Но раненые бойцы с большим риском для своей жизни ползли к этим мальчишкам и так же по-пластунски пытались вытащить их с поля боя. Некоторым это удавалось, а некоторые гибли вместе с ранеными. Поговаривали, что это были бойцы 1924 года рождения, и они были брошены в этот бой “по ошибке”, что оставшихся отвели в тыл. Так закончилась ещё одна безрезультатная попытка захватить плацдарм у противника на левом берегу Волхова.” Картина ужасная, трогающая своим безумием и безнадежностью.
Наступление не дало результатов по всему фронту. Как писал Рапорт Виталий Нахимович, автор работ на военно-историческую тему: “Немцы даже не поняли, что это было крупномасштабное наступление, а не разведка боем”. 13 января атака вновь возобновилась: 4-я армия ударила по Киришам, но была отброшена на 1.5-2 километра, а потом и вовсе перешла к обороне. 59-я в кровавых боях сражалась за Грузино, но также ничего не добилась. А вот 2-й ударной армии повезло, на её участке фронта был успех. К концу дня она закрепилась на плацдарме Красный поселок – Мясной бор – Костылево. В районе 52-й армии тоже были успехи – 15 января они расширили плацдарм на западном берегу реки, а также совершали попытки прорвать оборону немцев по шоссе Новгород – Чудово. На фоне этих достижений 59-я армия смогла форсировать реку. Т.к. основной прогресс имела именно 2-я ударная армия Николая Кузьмича Клыкова, то на неё и сделали основную ставку. Наступление развивалось стремительно: за 5 дней части 2-й ударной армии смогли вклиниться в оборону противника на расстояние в 30 километров. Хоть этот участок прорыва был слишком узок, советское командование, которое явно осознавало угрозу, не сделала ничего, чтобы её предотвратить.
Горловину прорыва 12 февраля смогли расширить до 12 километров, ударив на Любино Поле и Мостки. Продолжение атаки 52-й армии не дало никаких результатов, т.к. она не смогла ещё больше увеличить узкий коридор и закрепиться в районе Тютицы-Копцы-Крутик-Любцы-Земтицы. В середине февраля ставка поставила задачу соединить 2-ю ударную и 54-ю армию, для этого нужно было взять Любань. Советское командование собирало силы для того, чтобы атаковать город с двух сторон. 25 февраля РККА обрушила свои части на немецкие позиции, но из-за сильного авианалета 2-я ударная армия понесла серьезные потери уже в самом начале сражения. До 14 марта её бойцы всё равно предпринимали попытки взять Любань, но, закрепившись в районе Красной Горки, уже не могли вести наступление. Как только орудия 2-й ударной стихли, 54-я армия решила взять Любань, но также безуспешно.
Вот тут-то в на сцену снова выходит генерал Власов. 8 марта Андрея Андреевича вновь вызвали к Сталину в Кремль, это была третья и последняя его встреча с главнокомандующим. Совещание началось в 22.10, и закончилось в 24.00. Занимателен тот факт, что Власов был единственным сухопутным генералом на этом совещании, на него так же указывает Николай Коняев, говоря: “<…> ну, а главное командование наземными войсками И.В Сталин, по-видимому, собирался отдать А.А. Власову, который один и представлял на этом совещании наземные силы”.
В эти дни произошёл трогательный момент – повариха военсовета 20-й армии Мария Воронова передала Власову письмо от жены. На обратной стороне конверта имелся отпечаток детской ладошки их сына – приветствие отцу и своего рода талисман. Это письмо было последним, которое дошло до Власова от супруги, и он сохранил его при себе до самой смерти, как сообщает исследователь Кирилл Александров.
К концу марта 2-я ударная армия была окончательно блокирована и попала, как говорится, в котёл. Она продолжала сражаться за своё существование, и попытки немцев рассечь её на две части успехом не увенчались. 20 апреля Власова назначают командующим этой пока ещё армией.
К тому моменту она уже была в котле, лишь к 14 мая Сталин дал добро на прорыв. У Власова уже был опыт в таких делах, он помнил, как прорывался из Киевского котла с 37-й армией и смог вывести несколько своих дивизий. Однако 20 мая (по другим данным, к 1 июня) немцы перерезали все пути снабжения. Под угрозой полного уничтожения оказались 8 дивизий и 6 бригад (по зарубежным данным, 9 дивизий и 7 бригад), общая численность варьируется от 25.000 до 40.000 бойцов.
К середине июня от армии осталось только название. 4 июня Власов принял попытку вырваться, но потерпел неудачу. Позже он приказал отступать малыми группами, ведь тогда будет легче не попасть на группировки противника и не погибнуть окончательно. 20 июня Власов сформировал ударную группу из 800 штыков, которая должна была идти навстречу 59-й армии, однако в этот же день в 3:17 он доложил, что танки больше не имеют снарядов, их пришлось бросить. Второй доклад был с таким же итогом, но уже в 12:57. 21 июня удалось пробить крошечный коридор, но он простреливался противником почти насквозь. В докладе говорится: “Последние дни продовольствия совершенно не было. Доедаем последних лошадей. Люди до крайности истощены. Наблюдается групповая смертность от голода. Боеприпасов нет… Власов. Зуев” Из окружения в первый же день смогли выйти до 7000 человек (из них 6018 раненых).
23 июня командующий фронтом Мерецков предупредил, что фронт принимает последнюю попытку увеличить коридор для 2-й ударной армии, а там уже “действуйте по ситуации”. Власов осознал всю обречённость своей ситуации. Утром 25 июня пробитый коридор был перекрыт, но некоторые части смогли одиночными группами смогли перейти фронт вплоть до 29 июня. Общее число тех, кто смог пробраться к своим, доходит до 16000.
У штаба 2-й ударной армии оставалась одна взлетная полоса, которая действовала вплоть до 20 июня. Историк и кандидат наук Кирилл Александров сообщает: “Я разговаривал с одной женщиной, она была сан. инструктором штаба Второй ударной армии, звали её Вера Балаковская, это было очень давно – в 95 году ещё разговор состоялся. И она говорила о том, что вот она была ранена тогда, и Власов не улетел, как раз она улетела вот этим последним самолетом. Я ещё раз подчёркиваю, мы сейчас не будем касаться событий, которые с Власовым произошли потом уже там, в плену немецком, я отмечу только то, что и в апреле 45 года Власову, когда предлагали франкийские дипломаты улететь, он отказался и последний раз уже на американской зональной границе ночью на 12 мая 45 года американский комендант Ричард Донахью тоже предлагал ему спастись, предлагал вывезти его с охраной в глубь оккупационной зоны. Тоже отказался и Власов остался со своими людьми, и была сформирована колонна военнослужащих, сотрудников, командиров управления штаба армии.”
Эта самая колонна начала своё движение к фронту. И вот 24 июня в 19:45 из штаба армии в штаб фронта ушла последняя радиограмма, которая гласила: “Прошу содействовать с востока живой силой, танками и артиллерией 58-й и 59-й армий и прикрыть авиацией войска с 3:00 25 июня 42 г. Власов. Зуев. Виноградов”.
Как сообщает доклад, составленный Мерецковым, “25 июня к 3 часам 15 минутам согласованным ударом 2-й и 59-й армии оборона противника в коридоре была сломлена, и с 1 часа 00 начался выход частей 2-й ударной армии”. Реалии были куда менее радужны, чем описывал Мерецков. Согласованным ударом являлась отчаянная попытка измученных солдат выйти из окружения, а сломленная оборона – это лишь горстки солдат, что смогли каким-то чудом пережить ад и вырваться к своим.
Знаменитый советский хирург Александр Александрович Вишневский, что встречал тех, кто смог вырваться, вспоминает: “27 июня. Проснулись от сильной канонады. Артиллерия, минометы и “катюши” стреляли через нас. Выяснилось, что немцы закрыли все щели в кольце, и сегодня из окружения не вышел ни один человек…
28 июня. За ночь из 2-й Ударной армии вышло всего шесть человек; из них трое легкораненых”.
За эти дни погиб комиссар Зуев, что наткнулся на немецкий патруль и принял неравный бой. Начальник штаба Виноградов, однако его признали погибшим только в октябре того же года. Власова же последний раз видели в 12 часов дня 25 июня, хотя политрук отдельной роты химзащиты 25-й стрелковой дивизии Виктор Клоньев говорил, что видел Власова “примерно 29 июня”.
Советское командование и лично Сталин очень дорожили Власовым. За июль было сброшено до 6-ти групп, в каждой из которых находилось по 2-3 человека. Как сообщает Кирилл Александров, такие группы высылались вплоть до конца августа.
Сами немцы считали Власова мертвым, т.к. нашли труп Виноградова в его шинели, отданной Власовым Павлу Семеновичу, которого морозило от малярии. 12 июля Андрей Андреевич вышел к деревне Туховежи, где он остановился в доме местного старосты. Представился учителем, но, как оказалось, никто ему не поверил. Вскоре вернулся староста, а с ним пара ребят из вспомогательной полиции. Его тут же выдали немцам, а именно офицеру разведки 38-го корпуса капитану фон Шверднеру. Именно тогда начался плен, и закончилась служба Власова в рядах РККА. Так открылась новая, самая обсуждаемая страница его биографии – сотрудничество с немцами.
13 июля генерал Власов прибыл к Георгу Линдеману – командующему 18-й армии, человеку, разбившему 2-ю ударную армию, и между ними произошёл такой разговор.
С бутылкой коньяка и картами в руках они стали разыгрывать действия на Волховском Фронте:
– Господин генерал, когда вы заметили, что я накапливаю силы на ваших флангах, и что вы решили делать? – спросил Георг.
Назвав конкретную дату, Власов ответил:
– Я понимал, что сил у меня мало, и запросил ставку о возможности отвода из мешка своих войск.
– И что вам на это ответили?
– Мне запретили, – ответил Андрей Андреевич.
Разговор дошёл до момента окружения 2-й ударной армии, когда был сделан проход, но Власову, по его словам, опять запретили отходить, после чего Линдеман нехорошо засмеялся и сказал:
– А я думал, что идиоты сидят только в Берлине.
Тут уже Власов слегка привирает, но пусть это останется на его совести. 15 июля его перенаправляют в Летцен. Вот так генерал, что подавал столь огромные надежды, который смог бы, наверное, принимать парад победы вместе или вместо Жукова, нашёл конец своей карьеры в болотах Волховского фронта. Судьба Власова – это не просто судьба какого-то генерала, который перешёл на сторону противника, это судьба человека, которого не смогла удержать у себя советская власть, ибо её догмы оказались слишком слабы перед угрозой смерти. Власов до конца своих дней метался между русским происхождением и советской идентичностью, это глубоко трагическая личность, которую сломала Вторая мировая.
С одной стороны, он не смог поступить, как генерал Самсонов, а с другой, не мог бросить своих бойцов. Власова нельзя назвать трусом, ибо факты того не подтверждают, но Власова нельзя назвать и героем русского оружия. Власов – это олицетворение дихотомии советского человека: на одних весах революционная пропаганда и вера в Октябрь, а на других речи про русский народ, который от этого октября больше всего и пострадал. Личность Власова будет вызывать споры, о нём будут говорить, пока жива человеческая история, пока мы будем помнить те лихие годы.
