Владивосток: Гонконг без китайцев

Владивосток: Гонконг без китайцев

Получилось так, что я живу больше двадцати лет в одном городе. Мой родной город не очень обычен. Хотя бы тем, что он максимально далёк от столиц, как будто старался сбежать от них. Мой родной город – Владивосток.

Я не очень понимаю, как можно описать место своего обитания. Попробуйте описать воздух. Он есть. Он вокруг тебя. Ты им дышишь. Так же и с теми местами, где ты живёшь – мне довелось знать одного москвича, который бывал в центре Москвы примерно раз в год-полтора, учась в школе. Для меня – абитуриента столичного вуза – что-то такое было просто непредставимым.

Мой день начинается с того, что я плетусь по улице к автобусной остановке, проходя мимо бывшего казино, в котором сейчас обосновался баптистский молельный дом. От времён казино остался лишь кусок вывески с криво ухмыляющимся Джокером. От баптистов к нему присоединилась огромная растяжка белого цвета с чёрными крестами по краям.

Учительница по литературе рассказывала, что в начале 1960-х на волне атеистической кампании Хрущёва многие советские баптисты решили, что близится конец света, но перед ним будет второе пришествие. Баптисты ждали пришествия Мессии с востока, а Владивосток оказался самым восточным городом СССР из доступных. Баптисты везли на Дальний Восток не только себя, но и гробы своих родственников, ждавших при жизни Страшного Суда. Гробы были окрашены в яркие или густые цвета: киноварно-красный, лазурно-синий, изумрудно-зелёный. Эти гробы ехали сплошным потоком на восток, их несли на руках, чтобы поставить возле единственного тогда баптистского молельного дома на одной из сопок города. Эти гробы стояли на склонах несколько дней, пока милиция не знала, что с ними и родственниками их хозяев делать.

Вальс «На сопках Маньчжурии» посвящён не только Русско-японской войне, но и физической среде нашего обитания. Весь город стоит на сопках. Вообще, Владивосток располагается на полуострове Муравьёва-Амурского. Это маленький гористый полуостров, зажатый меж двумя заливами и Японским морем. Бухта Золотой рог выходит своим устьем на пролив Босфор-Восточный, на противоположном берегу которого находится остров Русский, входящий в состав архипелага Императрицы Евгении Савойской.

Полуостров носит имя основателя города графа Николая Николаевича Муравьёва-Амурского. Бухта и пролив получили своё название за схожесть с константинопольскими «аналогами». Остров Русский потому, что русский. Архипелаг нарекли в честь жены Наполеона III французские моряки, побывавшие в наших морях за два года до нас. Ещё годом ранее здесь ходили англичане, обозвавшие главную горную цепь края горами королевы Виктории, но это название русские моряки отменили. А вот Франция была нашим союзником, так что архипелагу оставили его оригинальное имя, неизменное до сих пор. При советской власти о нём просто забыли, обозначая как «острова к югу от Владивостока», поэтому переименован он не был. Сейчас архипелаг Императрицы Евгении является частью Владивостока.

А топоним «Владивосток» – придумка Муравьёва-Амурского от «Владеть Востоком». Так же как и «Владикавказ» – «Владеть Кавказом».

Город возник как военный порт. Главная улица города Американская-Светланская-Ленина-снова Светланская тянется вдоль северного берега Золотого рога. Самое старое здание в моём квартале – матросский госпиталь 1880-х годов. Сейчас там прокуратура, а в 1918 году квартировались канадские интервенты. Любому порту полагается крепость, и её начали строить при Николае II, чуть-чуть не закончив из-за разгоревшейся Первой Мировой войны. Какие-то объекты форта до сих пор стоят на балансе нашей армии. Остальные – музеи и заброшки для всех желающих. Между крепостными сооружениями раскиданы жилые кварталы, в основном, советской застройки. Но есть и исторический центр.

Есть торгово-купеческие лабазы на Спортивной. Когда-то они упирались в ипподром, снесённый в 1920-е. Был-есть свой чайнатаун: несколько кварталов между Алеутской, Светланской, Пограничной и улицей Адмирала Фокина до конца 1920-х годов заселялись китайцами-наркоторговцами, корейцами-шулерами и японками-проститутками. Потом всю эту публику советская власть выселила, оставив лишь дома. В этих домах никогда не было коридоров – только внешние балконы. В этих кварталах до сих пор сушат бельё на верёвках, протянутых от стены к стене через весь дворик. Совсем как на одесской Молдаванке.

Есть роскошные здания парадных улиц – Светланской, Уборевича, Почтового переулка, Лазо.

До революции Почтовый переулок назывался Содомским из-за официально разрешённых борделей для моряков.

На Светланской, в ресторане «Балаганчик», в начале 1920-х годов сидели щеглы, франты и деятели искусства. Из Владивостока отец футуризма и учитель Маяковского Давид Бурлюк уехал в США. Из Владивостока молодой талант Арсений Несмелов мигрировал в Харбин, где стал официальным поэтом Русской фашистской партии. Где-то неподалёку дед Сергея Довлатова держал скобяную лавку. Выше по сопке, на пересечении Светланской и Тигровой, находится ресторан «Версаль», где столовались Хо Ши Мин, спасённые челюскинцы, белогвардейские офицеры, братки 1990-х.

Пока не обострились отношения Китая и СССР в начале 1970-х, по городу были раскиданы улицы Маньчжурская, Китайская, Пекинская, Сеульская, Корейская. Потом их переименовали. Маньчжурская вернула себе своё имя, а Пекинская стала зваться в честь бывшего командующего Тихоокеанским флотом адмирала Фокина.

На работу я еду по Золотому мосту через Золотой рог. Справа военный порт и штаб ТОФ. На рейде стоят корветы, фрегаты и целый один крейсер ВМС России. Во время Русско-японской откуда-то отсюда русские крейсера совершали дерзкие набеги на японские коммуникации. Во время Второй Мировой сюда шли ленд-лизовские конвои американских судов. Когда я еду по тому же мосту домой, то могу разглядеть протестантскую кирху и католический костёл. С другой стороны блестит куполами православный собор, который строится напротив краевой администрации.

Мосты очень сильно разгрузили дороги Владивостока. Первые проекты мостов в моём городе – через Золотой рог и Босфор-Восточный – появились при Николае II. При Хрущёве их почти начали строить, но партия отправила Хрущёва на пенсию. При Медведеве их наконец построили. Теперь я могу доехать от дома до фортов острова Русский за час-полтора, раньше надо было подстраиваться под ход парома.

Если погода плоха, то это или туманы, или тайфуны. Туманы густо-молочные, укрывающие весь город пеленой. На расстоянии вытянутой руки не видно ничего. Тайфун пытается сдуть ветром и смыть дождём город. Вода стекает к морю, из-за чего оно становится холоднее. Морской штормовой ветер выбивает окна и срывает крыши. Жарким летним днём снег кажется какой-то фантастикой, словно ты живёшь в Бразилии. Зимой жестокий холодный ветер выдувает всю память о лете. Компромиссов здешняя погода не признаёт.

Летом я постоянно хожу на Маяк. Маяк находится на маленьком полуострове Шкота, называемом Эгершельд. Пешком из центра идти до него около часа, и это самая крайняя юго-западная точка Владивостока. Сидя на камнях, опустив ноги в воду, мне приятно думать, что это край земли, хоть я и вижу остров Русский. Тёплое летнее море, по которому идут яхты, сухогрузы, танкеры, корветы, эсминцы и крейсера, выталкивает не только всё это морское великолепие. Это же море составляет половину смысла местной жизни, поэтому гидросфера не менее важна, чем атмосфера.

Центральные улицы забиты галдящими китайцами, японцами, корейцами, аргентинцами, англичанами, американцами, испанцами, голландцами – все эти люди едут смотреть с края берега на бесконечную массу воды. Окраинные улицы утопают в зелени. Земля вертится в правильном направлении. Пастельно-оранжевое солнце скрывается за сизо-синей грядой сопок противоположного берега Амурского залива. Амур никогда не впадал в этот залив, но его первооткрыватели не знали об этом. Сизо-синие сопки похожи на такие же с аляскинских пейзажей Рокуэлла Кента – не зря же Владивосток успел послужить одним из звеньев цепи, связующей Россию с её заморской колонией.

Одна моя подруга-москвичка сказала как-то, что Владивосток похож на Гонконг, где никогда не было китайцев: шумная быстрая жизнь в европейских декорациях посередине Азии. Один мой знакомый-ростовчанин, живущий в Калифорнии, утверждает, что Владивосток – это Сан-Франциско, в котором к власти пришли леваки из университетского кампуса в Беркли.

Чёрт его знает, что из этого правда. Советская панелька может смотреть здесь окнами на царский форт. Ракетный крейсер «Варяг» будет стоять ютом к Корабельной набережной, заставленной японскими иномарками.

Я не знаю, как описать свою среду обитания, но стараюсь.

Задонать своей кибердиаспоре
И получи +14 баллов социального рейтинга!
Image link