К 1523 году Кальмарская уния изжила себя, и великий северный альянс Дании, Норвегии и Швеции распался, во многом — из-за амбиций шведского дворянина Густава Вазы, провозгласившего в своей стране независимость. Он превратил Швецию в самостоятельную монархию, попутно проведя реформу налогообложения, в результате чего оно стало более эффективным, а также конфисковал все имущество католической церкви на территории королевства. Ваза поощрял лютеранство и был не очень разборчив в методах, физически устраняя или бросая в темницу сколь-либо серьезных политических противников. Густав стал первым за сто с лишним лет самостоятельным государем Швеции, будучи избранным в качестве монарха под именем Густава I, и заложил тем самым новую династию (его потомки напрямую наследовали престол, а не избирались, подобно ему самому). Ваза был в высшей степени честолюбивым человеком: любил сравнивать себя с Моисеем, таким образом намекая на то, что он, подобно легендарному пророку, привел свой народ к обретению государственности. Утвердившись на престоле, он стал активно вмешиваться в политическую жизнь всей Балтики: так, например, спустя десять лет после выхода Швеции из-под власти Копенгагена, он поддержал притязания на трон датского принца Кристиана (будущего короля Кристиана III). После смерти короля Фредерика I его Государственный совет, находившийся под контролем католиков, сделал ставку на воспитанного в католической вере принца Ганса, из-за чего в датском королевстве началась гражданская война, окончившаяся тем, что Кристиан с верными ему войсками взял Копенгаген и возложил на себя отцовскую корону.
Что касается Густава Вазы, то, помимо датских дел, он давно зарился на Балтийское море, где доживала свой век дряхлеющая Ганза. Его сын, король Эрик XIV, плотно занялся Прибалтикой, в результате чего в 1561 году ему присягнула эстляндская знать. В Копенгагене и Любеке (столице Ганзы) это произвело эффект разорвавшейся бомбы: балтийский рынок был давно поделен, и ни датчане, ни немцы не намеревались пускать на него новых игроков.
В 1563 году между Швецией и ее соседями разразилась война, вошедшая в историю как Северная Семилетняя и Первая Северная война. К сведению русскоязычного читателя, Северная война 1700 — 1721 годов в мировой историографии именуется Великой Северной и является третьей по счету в данной серии конфликтов. Скандинавские государи, как и другие европейские правители, активно прибегали к помощи наемников. Так, например, уже в первые десятилетия XVI века встречаются сведения о пребывании на датской службе наемных солдат из Шотландии. Епископ Линчепинга в письме от 9 января 1507 года указывал, что датский король ожидает прибытия «больших и существенных войск из Шотландии». Ко времени начала войны армии противников были как следует укомплектованы наемными отрядами — в основном, германскими, но встречались и шотландцы. Датский король Фредерик II, чья дочь впоследствии вышла замуж за Якова VI Шотландского, в 1564 году в письме его матери Марии Шотландской жаловался на шотландцев, которые нанимаются на службу к его врагам-шведам, и при этом сам просил предоставить в его распоряжение корпус наемников численностью в 2000 человек. В письме, датированном мартом 1567 года, датский король ходатайствовал перед Марией о том, чтобы шотландский полковник Джон Кларк получил разрешение остаться у него на службе ввиду своих исключительных профессиональных качеств. Как показало время, оставшись в Дании, полковник оказался вовлечен в цепь политических интриг, затрагивавших шотландский двор напрямую. Тот же самый 1567 год оказался отмечен восстанием, которое шотландские бароны подняли против Марии Стюарт и ее новоиспеченного мужа графа Ботвелла. К лету королевские войска оказались разбиты, Мария отреклась от престола, а Ботвелл дал деру сначала в свое владение на Оркнейских островах, а затем — в Норвегию и Данию. Там кто-то из его окружения и завербовал уже упомянутого полковника Джона Кларка, чтобы тот, опираясь на других шотландцев, оказывал поддержку беглому графу. Все эти непонятные движения, естественно, не понравились датскому королю, который не желал портить отношения с Шотландией из-за кучки заговорщиков. В итоге и Кларк, и Ботвелл были арестованы и посажены в тюрьму. В июле 1570 года шотландское правительство попросило короля Дании выслать Ботвелла в Шотландию, а Кларка — отпустить и оправдать по всем обвинениям. Тем не менее, бывший супруг Марии Стюарт остался сидеть в датской тюрьме, где и скончался в 1578 году.
Также есть сведения о том, что шотландский Тайный совет в сентябре 1568 года официально разрешил отряду под предводительством капитана Дэвида Монкера поступить на службу к датскому королю. В то же время некоторое количество шотландцев служили шведам, и в августе 1572 года граф Мар, который впоследствии стал регентом при малолетнем Якове VI, в письме к датскому королю Фредерику справлялся о четырех шотландских подданных, находившихся на шведской службе и угодивших в плен к датчанам. Ими оказались Томас Генрисон, Йоаннес Стрэнг, Якобус Логан и Уолтерус Морисон. А вскоре вляпался в нехорошую историю и капитан Монкер: оказавшись в 1572 году в Лондоне, он угодил в долговую тюрьму, что привело к ряду любопытных событий. В том же году, 4 октября, шотландский Тайный совет угрожал объявить вне закона некоего наемника по имени Александр Патерсон, который служил вместе с Монкером в Дании и незадолго до описываемых событий также вернулся на Британские острова. Ему вменялось в вину то, что он, пообещав куковавшему в лондонской тюрьме командиру поехать в Данди и забрать оттуда 100 фунтов, принадлежавшие Монкеру, чтобы выкупить последнего из английского узилища, не сдержал данного обещания и присвоил наличность.
Швеция не отставала от Дании в стремлении нанимать на службу шотландцев, и уже в 1563 году, едва началась война, Эрик XIV завербовал 2000 солдат и моряков, среди которых были Уильям Кахан (Cahun) и Уильям Рутвен (Ruthven). Кахан был выходцем из семейства Калхаунов (Colquhoun) из Ласса, и в 1565 году вместе со своим братом Хью привел на шведскую службу отряд конников, а уже к 1568 году это кавалерийское подразделение стало самым высокооплачиваемым из всех, нанятых шведским королем. Что касается Рутвена, то его отец Патрик, согласно слухам, был одним из наиболее активных участников заговора против личного секретаря и любовника Марии Шотландской итальянца Давиде Риччио, закончившегося убийством последнего в 1565 году. Рутвен-старший, бывший в числе убийц, не мог рассчитывать на королевское прощение и бежал на юг через границу, однако там был схвачен англичанами и брошен в тюрьму в Ньюкасле, где и отдал Богу душу. Его сын Уильям, также замешанный в заговоре, был вынужден покинуть страну и податься в наемники.
Шведский король отнюдь не относился к числу богатейших монархов тогдашней Европы, поэтому на первых порах платили наемникам очень и очень скромно. Дошло даже до того, что шотландцы составили коллективное письмо на имя короля Эрика, которое ему в мае 1566 года преподнес Уильям Рутвен. В послании солдаты сетовали на то, что им пришлось одалживать лошадей, поскольку их собственные «были убиты в недавних сражениях и оставили нас без нашего вознаграждения в течение последних трех месяцев». Также наемники неоднократно жаловались, что им платили неполновесными монетами.
В 1570 году война, продолжавшаяся семь лет и опустошившая южные регионы Швеции, закончилась, и стороны подписали в Штеттине мирный договор. Новый шведский король Юхан III, двумя годами ранее свергнувший своего брата Эрика с трона якобы из-за безумия последнего, более не имел необходимости содержать такое количество наемников, тем более, что ему попросту было нечем им платить. Поэтому в декабре того же 1570 года он сказал шотландским капитанам, среди которых был сэр Эндрю Кейт (которого в Швеции называли Андерс), выплатить наемникам жалование за два месяца, и на этом — все. Кейт был незаконнорожденным сыном аббата, и прибыл в Швецию в качестве капитана кавалерийского отряда, а когда принц Юхан и его младший брат герцог Карл затеяли государственный переворот, он, как и Уильям Кахан, поддержал их, а не короля Эрика, благодаря чему при новой власти занял видное положение в обществе.
Вскоре после восшествия на престол Юхана III шведское королевство вступило в новую войну, на этот раз — с восточным соседом. Швеция, которая расширялась на восток через Эстляндию еще с начала 60-х годов, неизбежно должна была столкнуться там с Московским государством, которое, подобно паровому катку, двигалось на запад. До поры этот конфликт интересов не давал о себе знать, к тому же Иван IV Грозный и Эрик XIV находились в дружеских отношениях. Точкой невозврата стал переворот, осуществленный принцем Юханом: Грозный не признал авторитет нового короля и сразу занял глубоко антагонистическую позицию по отношению к новому шведскому монарху. Захватив ранее Нарву и часть земель Ливонского ордена, Московское государство заставило насторожиться остальных региональных игроков — Данию, Швецию и Польшу. И вот теперь, в 1571 году, недвусмысленно обозначая свои намерения, Иван Грозный предпринял несколько рейдов в Эстляндии, заставив Юхана III всерьез задуматься над идеей возвращения Нарвы и силового решения всех вопросов с московитами. Швеции, которая лишь недавно вышла из одной войны, отчаянно требовались войска, однако набрать нужное количество солдат из собственного населения король не мог, поэтому был вынужден вновь прибегнуть к помощи наемников.
Пока в Стокгольме король Юхан думал, где ему изыскать деньги для найма войск, Уильям Рутвен вернулся в родную Шотландию, где с помощью нажитых на Семилетней войне средств начал восстанавливать родовое гнездо, пришедшее в запустение после заговора против Риччио. В июне 1571 года он, уже в статусе лорда Рутвена, получил пожизненный пост лорда-казначея Шотландии. А в следующем году его младший брат Арчибальд отправился в Швецию с рекомендательным письмом от брата к королю. В конце года Юхан принял его в своем замке Вадстена на озере Веттерн и поручил руководить вербовкой шотландцев для королевской армии.
Шотландский Тайный совет в это же время пытался как-то зарегулировать процесс найма солдат, поскольку существовали серьезные опасения, что обилие шотландцев на полях сражений европейских войн может настроить некоторые государства против королевства и его малолетнего правителя Якова VI. В то же время совсем запретить людям отправляться на материк в качестве наемных солдат шотландские власти не могли, да и не особенно хотели. Поэтому 4 июня 1573 года был издан указ, согласно которому разрешение на вербовку мог выдавать только Тайный совет, в иных же случаях нелицензированный найм предусматривал смертную казнь для вербовщиков. Арчибальд Рутвен получил разрешение на набор 1600 солдат для отправки в Швецию при условии, что он будет это делать поэтапно — по 200 человек за раз. Ему также было запрещено нанимать людей, находившихся на службе шотландской короны, и отправлять в Скандинавию доспехи и оружие, которое он, как ему сказали, мог переправить только в следующем году.
Первым заместителем Арчибальда Рутвена был Гилберт Бальфур, который был примерно на 15 лет старше его и имел богатый опыт обращения с оружием. В 1566 году он был назначен на должность шерифа Оркнейских островов, и уже в этом статусе отказался предоставлять какую-либо помощь бежавшему из Шотландии Ботвеллу, который пытался найти убежище на Оркнеях.
К июню 1573 года Рутвену и Бальфуру удалось набрать первый отряд, который был отправлен в Швецию, о чем командиры сообщили в письме королю Юхану. Монарх, в свою очередь, придумал весьма интересный план переправки наемников в Эстляндию: он хотел, чтобы они высадились в Эльвсборге, затем прошли маршем через Швецию, и вновь погрузились на корабли в Сёдерчепинге и Норчепинге, откуда могли морем достичь Эстонии. Прекрасно понимая, чем переход полутора тысяч наемников по территории его королевства может обернуться для местного населения, Юхан отдал местным чиновникам приказ на протяжении всего пути шотландцев внимательно за ними следить и держать их в узде, не пускать их внутрь крепостей и не позволять становиться на постой у крестьян. Рутвен, однако, нанял не 1600 человек, о которых и договаривались, а около трех с половиной тысяч, и денег для выплаты жалования такому количеству наемников в шведской казне попросту не оказалось. Шкиперы первых кораблей, прибывших в Эльвсборг с солдатами на борту, согласились взять груз масла вместо денег в качестве оплаты своих услуг, а тем, кто прибывал в гавань после, губернатор крепости был вынужден платить из собственного кармана. И если моряки могли продать полученное масло на каком-нибудь рынке или сразу оптом местному купцу, то оплатить услуги наемников подобным образом было попросту невозможно. Пытаясь в кратчайший срок наскрести нужную сумму, Юхан III занялся интенсивным сбором налогов, попутно отрядив в Эльвсборг Эндрю Кейта, дабы тот поприветствовал земляков и успокоил их, если возникнет необходимость. Для того, чтобы понять, насколько непростой была его миссия, достаточно сказать лишь то, что по прибытии на место назначения Кейту пришлось первым делом продать собственную золотую цепь, чтобы погасить часть королевских долгов по жалованию.
Когда же наемники, наконец, выступили, от души хлебнули лиха и местные крестьяне, которые начали буквально засыпать власти жалобами, поскольку шотландцы, обозленные на своих нанимателей за невыплату жалования, принялись отбирать у них скот. Настоятели нескольких приходов в Уппланде также утверждали, что наемники, помимо прочего, утащили еще и церковное серебро. Когда же они погрузились на корабли в Сёдерчепинге и Норчепинге, то принялись терроризировать уже матросов и капитанов, причем последние после того, как избавились от проблемного груза, составили целый список украденного наемниками корабельного имущества.
Юхан III, желая как можно скорее сплавить шотландцев на войну, приказал своему главнокомандующему, шестидесятилетнему французу Понтусу Делагарди, поскорее выступать на театр военных действий. Тот же, в свою очередь не желая нести ответственность за бунтующие войска, предложил Рутвену и нескольким другим командирам от греха подальше поискать удачи на польской службе, где те могли рассчитывать на более высокое, а главное — своевременное жалование. Те, впрочем, отказались. А 21 октября Хью Кахан, младший брат Уильяма, был арестован по обвинению в подстрекательстве других шотландских офицеров к заговору против короля Юхана, и, хотя его вину так и не удалось в точности доказать, он был обезглавлен.
Наконец, люди Рутвена прибыли в Эстляндию, и, высадившись в порту Ревеля (ныне — Таллин), соединились со шведскими войсками и немецкими наемниками на службе Юхана III. Шведский командующий в Ревеле Клас Окессон Тотт получил распоряжение доверять гарнизонную службу исключительно шведам, поскольку наемники были людьми ненадежными. Хронист Бальтазар Руссов, служивший лютеранским пастором в ревельской церкви Святого Духа, отмечал, что шотландцы соблюдали дисциплину только тогда, когда не имели проблем с получением жалования. Поначалу, впрочем, они не испытывали больших проблем со снабжением: перед отправкой из Швеции им выдали деньги за два месяца, и, кроме того, на протяжении ноября и декабря наемники исправно получали продовольствие. Помимо Рутвена и штаба из сорока офицеров, шотландский контингент насчитывал 2500 пехотинцев, разделенных на семь равных по численности рот, или «фан» (fana — дословно со шведского «знамя») под началом следующих офицеров: Роберта Мори, Дэвида Спалдинга, Гилберта Уокопа, Йорена Майкла, Ханса Ханссона (возможно – Джона Джонсона), Джейкоба Скримджера и Хью Лаудера. Также было несколько шотландцев, служивших в финской кавалерии, и несколько сот шотландских конников, составлявших отдельный контингент. Еще одним шотландским отрядом командовал некий Джейкоб (также встречается Джеймс) Нефф или Невей (встречаются разные варианты написания фамилии), который, вероятно, был уроженцем Ангуса. Лютеранин Бальтазар Руссов был крайне обеспокоен тем, что шотландцы оккупировали церковь и проводили там богослужения по кальвинистскому образцу, однако утешал себя тем, что языковой барьер не позволял им пристрастить к этому ложному, по его мнению, учению добродетельных горожан. Что касается квартирования, то солдаты размещались в каких-то общих помещениях по типу казарм, а офицеры — в частных домах. Современники отмечали, что шотландцам не нравился незнакомый и непривычный им темный ржаной хлеб, и они при случае старались обменять его на белый пшеничный. Что касается офицеров, то они, в силу своего статуса, сразу получали на довольствие белый хлеб. К слову, впоследствии Рутвен обвинял немецких наемников в том, что те якобы не позволили шотландцам воспользоваться мельницами для обработки выданного им зерна, что повлекло за собой гибель двухсот человек в течение первых двух месяцев нахождения в Ревеле. Шведское командование все отрицало. Постепенно запасы провизии стали истощаться, и тогда наемники начали грабить местное население. Фуражирские отряды бродили по заснеженной сельской местности и отбирали у крестьян скот и зерно, а порой нападали и на других фуражиров, чтобы присвоить себе их добычу. В кабаках Ревеля постоянно вспыхивали пьяные потасовки солдатни, дисциплина катилась к черту и командование ничего не могло с этим поделать.
Нужно было срочно выступать, пока армию еще можно было контролировать, и вскоре шведское командование решило начать активные боевые действия против врага, осадив крепость Везенберг (ныне — Раквере) на полпути к Нарве. Войска выступили из Ревеля в начале января, причем шотландцы сначала заявили, что никуда не пойдут, пока им не заплатят, так что пришлось сначала уладить этот вопрос. Примерно через десять дней армия достигла Везенберга — большого замка с бледно-белыми стенами на холме — и приступила к осаде. До конца января были предприняты две попытки штурма, и обе провалились. Осада затягивалась, и это вызывало ропот среди наемников. Вскоре Понтус Делагарди узнал, что Гилберт Бальфур и некоторые другие шотландские офицеры собираются дезертировать из-за боязни потерять контроль над собственными солдатами. Полководец тут же написал тревожное письмо королю Юхану, а вслед за этим приказал арестовать Бальфура и других заговорщиков, отправить их в Ревель и посадить в тамошнюю замковую тюрьму.
В феврале была предпринята еще одна попытка овладеть Везенбергом. На этот раз шотландцы попытались сделать подкоп под стену с целью заложить и взорвать пороховую мину, чтобы повредить укрепления перед последующим штурмом. Их начинание, впрочем, обернулось неудачей, штурм был отбит с большими потерями для атакующих, и шведский военачальник Клас Тотт свалил всю вину за провал на шотландских наемников, которые, по его словам, не очень-то и торопились лезть на стену. Рутвен вступил с ним в перепалку, защищая репутацию своих людей. К удивлению многих, на его сторону встал Делагарди, который, напротив, считал слишком пассивными немцев и шведов, а также сетовал на нехватку пороха и боеприпасов, численное преимущество неприятеля и зимнюю погоду. Понимая, что под Везенбергом можно простоять хоть до второго пришествия Спасителя, но не взять его, шведский военачальник приказал войскам выдвигаться в сторону более слабой крепости Толсбург на побережье. Этот начинание, однако, тоже потерпело неудачу, и войска, по хлесткому выражению Бальтазара Руссова, принялись опустошать окрестности подобно русским и татарам.
Моральный дух армии окончательно сошел на нет, немцы и шотландцы грызлись между собой, поскольку первые обвиняли вторых, что те получают жалование, в то время как им не платили с самого начала года. Наконец, 17 марта между представителями этих двух наемных контингентов вспыхнула драка, в результате которой немцы убили одного из шотландцев. Новость тут же облетела лагерь, и под крики «Наших бьют!» скотты бросились вершить расправу. Рутвен и другие офицеры тщетно пытались прекратить беспорядки, но их никто не слушал, а самого командира даже ранили в суматохе. Однако от верной смерти его спас вовремя подоспевший Джеймс Невей, вытащивший Рутвена из свалки. Другим повезло меньше. Шотландцы, не долго думая, развернули пушки в сторону немцев, а те, не желая гадать, реальна ли угроза, или их противники лишь блефуют, бросили на тех конный отряд. Германские рейтары ворвались в порядки шотландцев, которые совершенно не ожидали ничего подобного, и началась резня. Около 70 шотландцев сумели сбежать к Везенбергу, где сдались в плен русским, лишь бы не погибнуть под ударами немецких копий и мечей. Всего в столкновении погибли около полутора тысяч шотландцев и всего 30 немцев. За какие-то часы шведская армия уничтожила сама себя, и о том, чтобы продолжать кампанию, понеся столь серьезные потери, не могло быть и речи. Класу Тотту ничего не оставалось, как сворачивать лагерь и возвращаться в Ревель, что он и сделал 25 марта.
Король Юхан был в ярости. Он приказал распустить все шотландские роты, а Рутвена, Бальфура и нескольких других офицеров доставить в Стокгольм под конвоем. Кроме провала кампании им вменялось в вину участие в заговоре ряда офицеров против короля с целью свержения последнего и возвращения на престол Эрика. На допросе Рутвен все валил на немцев, свое участие в заговоре отрицал (там была довольно мутная история, и он, вероятнее всего, действительно не входил в ряды заговорщиков, однако о заговоре слышал), и в итоге за недоказанностью вины был отправлен под домашний арест. Бальфур, который «замазался» куда сильнее, был посажен под замок в Стегеборге, откуда попытался сбежать, за что в марте 1576 года был осужден и казнен в Стокгольме 6 августа.
Власти Шотландии обращались к шведскому королю с просьбами освободить пленников, однако Рутвену было не суждено вновь увидеть родные берега: он скончался в Швеции в феврале 1578 года, все еще находясь под домашним арестом. Эндрю Кейт, против которого не были выдвинуты никакие обвинения, продолжал делать карьеру на шведской службе, в 1574 году став комендантом крепости, а в 1583 — послом ко двору Елизаветы I Английской. Джеймс Невей тоже сделал в Швеции блестящую карьеру, со временем заняв должность губернатора одной из провинций. Некоторые наемники из пяти сотен шотландцев армии Тотта, пережившие мартовскую бойню 1574 года, тоже решили остаться в Швеции — они еще надеялись получить от короля запоздалое жалование и заключить новый контракт. Так или иначе, в 1575 году в королевстве по-прежнему служило некоторое количество солдат и офицеров из Шотландии.
