Алое на чёрном
Социалисты и коммунисты за демократию, буржуа против капитализма, независимые профсоюзы и люди в колпаках – это Франция, тридцатые годы двадцатого века.
Левые Франции выучили уроки своих германских коллег. Логика событий проста, как вбитый гвоздь: или сегодня социал-демократы, социалисты и коммунисты договариваются и действуют вместе, или завтра едут в ближайший концлагерь.
Ни Морис Торез, ни Леон Блюм, ни Жак Дорио (тогда еще левый активист), ни остальные товарищи в концлагерь не собирались. Им и на свободе было достаточно хорошо, плюс деньги от Коминтерна, плюс тысячи преданных соратников. Плюс – и это очень важно – перспектива власти.
Хотя у ФКП (Французской Коммунистической Партии) не было своего “Ротфронта” (боевого подразделения), зато не было недостатка в харизматиках, профсоюзных деятелях, и в самом главном – электорате. Франция не рухнула после войны в экономический кризис, но социальное расслоение было громадным, а где большое социальное расслоение – там и левые идеи.
Правые же после неудачного путча успокоились – но лишь на время, не собираясь отступать или сдаваться. К 1934-1936 году французские националисты разделились на несколько основных течений:
Национал-консерваторы: “Круа де Фе” де ля Рока, “Патриотическая молодёжь” Теттенже.
Характерны скромными социальными требованиями, приверженностью республиканским традициям, но принимали идеи корпоративизма и консерватизма. От остальных “правых лиг” отличаются стремлением “делать официальную политику” в Национальном Собрании, тогда как остальные “лиги” занимали откровенно антипарламентскую позицию.
Победа “Народного Фронта” привела к трансформации “Крестов” в Французскую Социальную Партию, которая заняла антикоммунистические – и! – подчеркнуто антифашистские позиции. “Молодёжь” Теттенже превратилась в Национальную Социальную Партию, которая затем тихо сошла с политической арены Франции.
Технократы-планисты: Х-группа, Национально-Народное Объединение Марселя Деа, “Группа по изменению (в некоторых источниках – улучшению) либерализма”, Политехнический центр экономических исследований и подобные организации.
Этих людей больше интересовала реформа экономики Франции на корпоративистских началах, чем национализм или другие правые идеи. Большинство “технократов” пришли к правым из социалистических кругов, их главным и самым громким “трибуном” стал Марсель Деа – бывший соратник Леона Блюма, лидера СФИО. “Планисты” были противниками экномического либерализма как такового, но это не помешало им принять в свои ряды политического либерала Жака Руеффа, который позже станет одним из создателей конвертируемого франка.
Подражатели: “Франсисты” Марселя Бюкара, “Французская Народная Партия” “Большого Жака” Дорио.
Дорио изначально создавал ФНП как национал-коммунистическую партию, но деньги быстро побеждают идеологию, а щедрые дотации от Рейха и Италии могут превратить в “фаши” даже вчерашнего убежденного “антифа”.
В целом же, не смотря на претензии “оригинального пути”, всё то же, что и у других: форма, флаги, пафосные речи, и как результат – нулевой коэффициент полезной деятельности. Если бы не война, и Дорио, и Бюкар скорее всего были бы или арестованы, или вынуждены сойти со сцены.
Кагуляры, терррористы, убийцы, и реальные заговорщики. В отличие от вышеописанных “копировщиков” представляли реальную угрозу для Третьей Республики. О них обстоятельно будет ниже.
Национал-монархисты: “Аксьон Франсез”, наши старые знакомые.
На момент прихода к власти Блюма и “Народного Фронта” стремительно теряют репутацию среди злой и голодной французской молодёжи, теряя ценные кадры.
У всех вышеописанных правых группировок было общее – популизм. Да, именно французские правые были мастерами популизма, причем такого, по сравнению с которым меркнут левые потуги.
Социалисты и коммунисты были привязаны к рабочему классу и беднейшим сельским жителям. Правые же, в зависимости от ситуации, могли обращаться к каждому из французов, скрывая это “национальным единством”. Фермерам и крестьянам обещали новые рынки сбыта в колониях и кредитную поддержку, рабочим – участие в прибылях предприятий, страхование, отпуска и повышения зарплаты, государственным служащим – достойные пенсии, среднему классу – гарантии собственности и классовый мир, культурной элите – свободу творчества.Обещать всё и всем. Постоянно. И если сегодня воспевают “дерзкую молодежь”, то завтра будут агитировать рабочих, а послезавтра – оплакивать гибель и разложение среднего класса. Дикий по нашим временам популизм замешивался на культе героизма и презрения к “ростовщичеству”, аппеляцияим к “славным временам” Франции, когда ею еще не правили иностранцы.
Годы борьбы по-французски
Если у немцев политика – “явление тяжелое”, без капли юмора или иронии, то у французов временами трудно разобраться, где начинается серьёзное дело, а где заканчивается цирк.
Тон в этом цирке задали левые. Автором идеи “Народного Фронта” во Франции стал Дорио – да, тот самый, который очень скоро станет “фаши”. Именно Дорио обратился к Морису Торезу с идеей объединения левых сил в стране, но тут вмешалось сугубо личное.
Дорио был одним из самых ярких представителей левой молодёжи. Друг Сталина и Мао Цзэдуна, принятый в своё время лично Лениным, участник протестов против ввода французских войск в Рур и личный соперник Тореза – это всё он, “Большой Жак”, неизменный левый мэр Сен-Дени. Но он был слишком свободен, слишком самостоятелен, тогда как Торез очень внимательно прислушивался к Москве и рекомендациям лично товарища Сталина.
Дорио же считал себя выше и умнее Тореза. Увы и ах! – его идея объединения с социалистами и коммунистами была в штыки воспринята Коминтерном. После чего Дорио откровенно плюнул на заседания ЦК ФКП, руководствуясь логикой “если не по-моему, значит – никак”. Фронда столь высокопоставленного коммуниста не могла остаться без внимания московских товарищей – но об этом позже.
А пока Дорио занимался фрондой, события стремительно развивались:
– 9 февраля 1934 в Париже под руководством Центрального Комитета Французской компартии (ФКП) и руководства одного из двух крупнейших профсоюзов (УВКТ) прошла антифашистская демонстрация с участием 50 тыс. человек. При этом произошли вооруженные столкновения демонстрантов с полицией.
– 12 февраля состоялась всеобщая забастовка протеста «Против фашизма, нужды и войны», организованная совместно Коммунистической партией, Социалистической партией, и обеими ведущими профсоюзами – ВКТ и УВКТ. В основных отраслях производства бастовало 80— 90 % рабочих. К ним примкнули многие мелкие торговцы и ремесленники. В общей сложности прекратили работу 4,5 млн. человек. Во всех крупных городах Франции прошли митинги и демонстрации. В демонстрациях и забастовках совместно участвовали коммунисты, социалисты, члены профсоюзов, беспартийные.
– 2 июня — Правительство требует в парламенте одобрить выделение 1,1 млрд. франков для укрепления восточной и северной границ и 1 млрд. франков для обновления парка самолетов.
– 8 июня — совместный митинг коммунистов и социалистов в Венсене.
– 23—26 июня — На национальной конференции ФКП в Иври сформулированы ближайшие задачи: добиваться единства действий с рабочими социалистами; единства профсоюзов; вовлечь средние слои города и деревни в антифашистский союз.
– 2 июля — Рабочие в Марселе, Париже и Тулузе выступили против правых лиг. Следует пояснить, что слова “рабочие выступили” в данном случае надо понимать так, что рабочие на физические угрозы давали силовой ответ. Причем на их стороне выступали члены достаточно активных анархистских и троцкистских групп и бывшие солдаты-фронтовики, которых в рабочей среде было немало, сами умели неплохо обращаться с оружием.
– 17 июля — Национальный совет социалистической партии под давлением рядовых членов партии принимает предложение ФКП о союзе в борьбе против фашизма и войны. 27 июля обе партии подписывают Соглашение о единстве действий.
Семена риторики Дорио пали на хорошо подготовленную почву. Но сам “Большой Жак” к тому времени покинул ФКП – с боем в прямом смысле этого слова, забрав часть лояльного актива и множество увлеченных его фигурой рабочих и служащих Парижа. По-сути, Дорио ударил Тореза в солнечное сплетение, и это стало “началом конца” французских коммунистов, которые так и не оправились от нанесенного поражения.
Как не иронично это прозвучит, но левым помог Гитлер. В конце тридцать четвертого – начале тридцать пятого года Рейх запускает программу масштабного перевооружения, и французам становится понятно – они станут первыми овечками на заклание в масштабной бойне. Далее события идут в таком порядке:
– 16 марта – Срок службы в армии увеличивается до 24 месяцев.
– 2 мая – Францией подписывается договор о взаимопомощи с СССР
– 2 июля – демонстрация коммунистов, социалистов, радикалов, членов профсоюзов против фашистских организаций.
– 14 июля – национальный праздник – День взятия Бастилии. К нему готовятся все – и правые, и левые.
Правые пока заняты исключительно драками. “Сливки” народной и горячей любви собирает…нет, не Бюкар, ни Моррас, а наш старый знакомый де ля Рок. Левые занимаются реальной демонизацией полковника, обвиняя “Кресты” во всех смертных грехах. И в фашизме, да.
Де ля Рока рвутся вешать, де ля Рока ненавидят, де ля Рок на страницах левых изданий. Одним словом, бедный полковник всем оказался виноват: для правых он слишком демократ, для левых – исчадие ада в черной униформе.
Правые боевики выполняют роль пушечного мяса в уличных боях. Регулярно рождаются новые партии, озвучиваются громкие манифесты, но в отличие от левых, французским националистам не хватало главного – единства.
Левые же притирались друг к другу тоже с боем. Не смотря на общего врага, коммунисты регулярно били социалистов, а социалисты-радикалы били коммунистов и социалистов. Свои проблемы были и в СФИО – как раз на фоне создания Народного Фронта из партии вышел Марсель Деа, автор идеи “догнать и перегнать” социализм.
Нельзя сказать, что правые были растеряны. Они активно действовали, и редко какой день в Париже обходился без потасовок. Но одними кулаками ничего не добьешься, а вот идеологическая работа пока стояла.
Де-факто, между идеями правых и Народного Фронта в социальном плане не существовало пропасти. Отпуска для рабочих? Повышение заработной платы? Твердые закупочные цены для фермеров? Но того же требовали и Деа, и Бюкар, и де ля Рок. Национализация? Но сами сторонники коммунистов и социалистов признавали, что национализируют лишь ключевые отрасли промышленности: военно-промышленный сектор, транспорт, Банк Франции. Речь не шла о “советской национализации” всего и вся и везде – но даже такие умеренные и необходимые в разгар мирового кризис шаги воспринимались французским капиталом как покушение на право собственности. Речь в борьбе правых и левых шла вокруг ключевых позициях: нация против интернационала, Франция против Комминтерна, классовое сотрудничество против классовой войны.
А пока суть да дело, пока шли стычки между левыми и правыми, СФИО и ФКП объединялись. Официально “Народный Фронт” получил своё название двенадцатого октября тридцать четвертого года – именно тогда в газете компартии «Юманите» был помещён отчёт о речи Мориса Тореза в зале Бюлье под заголовком «Любой ценой разбить фашизм. За широкий антифашистский народный фронт». А 22 октября 1934 года в «Юманите» вышла статья другого лидера ФКП Марселя Кашена «Народный фронт против фашизма». На кантональных выборах в октябре 1934 года коммунисты и социалисты выступили весьма удачно. ФКП получила на 15 процентов больше голосов, чем в 1932-м, социалисты тоже увеличили число мандатов. А вот радикалы с треском провалились.
Появление Народного фронта жёстко критиковал Лев Троцкий, который находился во Франции как раз во время его оформления. «Вожди социалистической партии, самые беззаботные политики Франции, не утруждают себя социологией Народного фронта: из бесконечных монологов Леона Блюма никто ничему не может научиться, — писал Троцкий в статье «Франция на повороте». — Что касается коммунистов, чрезвычайно гордых своей инициативой в деле сотрудничества с буржуазией, то они изображают Народный фронт как союз пролетариата со средними классами. Какая пародия на марксизм! Радикальная партия вовсе не есть партия мелкой буржуазии. Она не есть также «блок средней и мелкой буржуазии», по нелепому определению московской «Правды».
Средняя буржуазия не только экономически, но и политически эксплуатирует мелкую, а сама является агентурой финансового капитала. Называть иерархические, основанные на эксплуатации, политические отношения нейтральным именем «блока» значит издеваться над действительностью. Кавалерист не есть блок между человеком и лошадью». Троцкий называл Народный фронт конгломератом «разнородных организаций, длительный союз разных классов, связанных на целый период — и какой период! — общей программой и общей политикой, — политикой парадов, декламации и пускания пыли в глаза». Он считал, что при первом серьёзном испытании Народный фронт распадётся на куски и все его составные части дадут глубокие трещины». По его мнению, «политика Народного фронта есть политика измены».
Многочисленные ассоциации фронтовиков, “Кресты”, “франсисты” выдвигали своих кандидатов на муниципальных выборах. Они даже побеждали – временами и в некоторых округах. Но левые применили тактику “республиканской дисциплины”: коммунисты в случае проигрыша своих кандидатов начинали агитировать за социалистов, социалисты в том же случае агитировали за коммунистов или радикалов, и так далее, и тому подобное.
Таким образом, Народный Фронт просто задавил правых своей тактикой. На одного правого кандидата, которого поддерживали только “свои”, приходился один кандидат от левых, который мог при необходимости мобилизировать поддержку от трёх политических сил.
И левые забили правых кандидатов. Местами в прямом смысле, местами в переносном, но после кантональных выборов 1934 года Народный Фронт оказался “на коне” и начал восхождение к власти.
Народный Фронт и его “дезертиры”
В течении 1934-1936 г.г. левые шустро пробирались к вершинам власти. И казалось бы, никто не мог им в этом помешать.
В 1935 году была принята программа-минимум Фронта, построенная на социал-демокартических позициях:
“ПОЛИТИЧЕСКИЕ ТРЕБОВАНИЯ
I. Защита свободы
§ 1. Всеобщая амнистия .
§ 2. Против фашистских лиг :
а) Эффективное разоружение и роспуск полувоенных формирований, соответственно закону.
б) Применение предусматриваемых законом мер в случае провокации, убийства или покушения на безопасность государства.
§ 3. Оздоровление общественной жизни, в частности путем признания несовместимости парламентских мандатов с другими официальными функциями.
§ 4. Печать :
а) Отмена каторжных законов и чрезвычайных декретов, ограничивающих свободу мнений.
б) Реорганизация печати посредством законодательных мероприятий с целью:
(1) Обеспечить действительные меры против клеветы и шантажа.
(2) Обеспечить газетам нормальные условия существования с тем, чтобы обязать их указывать источники своих средств, упразднить частную монополию на торговую рекламу, устранить возможность скандальных злоупотреблений с финансовой рекламой и, наконец, помешать созданию трестов печати.
в) Организация государственной радиопередачи с целью обеспечить точность информации и равенство политических и социальных организаций перед микрофоном.
§ 5. Профсоюзные свободы:
а) Применение и соблюдение права союзов.
б) Соблюдение права женщин на труд.
§ 6. Школа и свобода совести :
а) Обеспечить существование общественной школы не только необходимыми кредитами, но и такими реформами, как продление срока обязательного обучения до 14-летнего возраста, а для средней школы – отбор, необходимый в дополнение к принципу бесплатного обучения.
б) Обеспечить всем, и учащимся и учителям, полную свободу совести, в особенности же соблюдать уважение к нейтральности школы, к светскому характеру обучения и к гражданским правам преподавательского состава.
§ 7. Колониальные территории :
Создание парламентской комиссии по обследованию политического, экономического и морального состояния французских зарубежных территорий, в особенности во Французской Северной Африке и в Индокитае.
II. Защита мира
§ 1. Призыв к сотрудничеству всего народа и в особенности трудящихся масс в деле сохранения и организации мира.
§ 2. Международное сотрудничество в рамках Лиги наций с целью обеспечить коллективную безопасность посредством определения агрессора и автоматического и солидарного применения санкций в случае агрессии.
§ 3. Непрестанные усилия с целью перейти от вооруженного мира к миру на основе разоружения сначала путем соглашения об ограничении вооружений, а затем путем всеобщего, одновременного и контролируемого сокращения вооружений.
§ 4. Национализация военной промышленности и отмена частной торговли оружием.
§ 5. Упразднение тайной дипломатии, международные выступления и публичные переговоры с целью возвращения в Женеву государств, вышедших из Лиги наций, но не посягая на основные принципы Лиги наций: коллективную безопасность и неделимый мир.
§ 6. Более гибкое проведение процедуры, предусматриваемой уставом Лиги наций с целью мирного пересмотра договоров, опасных для всеобщего мира.
§ 7. Распространение, в особенности в Восточной и Центральной Европе, системы пактов, открытых для всех, согласно принципам франко-советского договора.
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ТРЕБОВАНИЯ
I. Восстановление покупательной способности, уничтоженной или ослабленной кризисом
Против безработицы и промышленного кризиса
Сокращение рабочей недели без сокращения зарплаты.
Вовлечение в трудовой процесс молодежи в результате создания системы перехода престарелых трудящихся на пенсию в достаточном для жизни размере.
Быстрое проведение плана широких работ общественного значения в городе и в деревне; с этой целью присоединить к усилиям государства и отдельных коллективов местные ресурсы.
Против кризиса в сельском хозяйстве и торговле
Ревалоризация цен на продукты сельского хозяйства в сочетании с борьбой против спекуляции и дороговизны с целью уменьшить расхождение между оптовыми и розничными ценами.
Создание национального посреднического бюро по продаже зерна с целью уничтожения поборов, взимаемых спекулянтами с производителей и потребителей.
Поддержка сельскохозяйственных кооперативов, снабжение удобрением по себестоимости через национальное бюро по продаже азотного и калиевого удобрения. Контроль и ратификация продажи суперфосфатов и других удобрений, развитие сельскохозяйственного кредита, снижение арендной платы.
Отмена принудительной описи имущества и облегчение долгового бремени.
Создание национального фонда безработицы.
Пересмотр закона о плате за торговые помещения.
В ожидании полной и скорейшей, по возможности, отмены всех несправедливых мер, предусмотренных чрезвычайными декретами, – немедленная отмена мер, направленных против категорий, наиболее затронутых этими декретами.
II. Против грабежа сбережений. За лучшую организацию кредита
Регламентация профессии банкира.
Регламентация балансов банков и акционерных обществ.
Новая регламентация полномочий администраторов акционерных обществ.
Запрещение отставным или заштатным чиновникам принадлежать к административным советам акционерных обществ.
Чтобы освободить кредиты и сбережения от власти экономической олигархии, превратить «Французский банк» – ныне частный – в «Банк Франции».
Упразднение регентского совета.
Расширение полномочий директора при постоянном контроле совета в составе представителей законодательной и исполнительной власти и представителей организованных сил труда и промышленности, торговли, сельского хозяйства.
Превращение капитала в облигации, причем необходимо принять меры, гарантирующие интересы мелких держателей.
III. Оздоровление финансов
Пересмотр военных заказов в связи с национализацией военной промышленности.
Преследование расточительной траты средств гражданскими и военными административными органами.
Создание военной пенсионной кассы.
Демократическая реформа системы налогов, предусматривающая ослабление налогового бремени, с целью создания экономического подъема, создание новых ресурсов при помощи мероприятий, затрагивающих крупные капиталы (высокая прогрессия ставок общего налога на доходы, превышающие 75 тыс. франков, изменение налога на наследство – обложение прибыли монополий, не допуская повышения цен на предметы потребления).
Борьба с сокрытием размеров движимого имущества, установление с этой целью фискальных паспортов, квотируемых палатами, сопровождая эту меру налоговой амнистией.
Контроль над экспортом капиталов и преследование сокрытия капиталов самыми суровыми мерами вплоть до конфискации скрытых ценностей за границей или соответствующих ценностей во Франции…”
Поддержка Фронта становилась всё значительнее и значительнее, но – из левых рядов началось бегство. И уходили не какие-то рядовые “товарищи”, а весьма значительные персоны.
Пример Марселя Деа, одного из ветеранов СФИО, весьма показателен. Будучи примерным социалистом, Деа всё же имел “свой взгляд” – и очень специфический. Именно Деа выступил с идеей “догнать и перегнать социализм”, призывая соратников организовать социалистическую партию по фашистским лекалам.
Леон Блюм, на тот момент председатель СФИО, очень холодно отнесся к идеям Деа. “Порядок. Нация. Авторитет” – это больше лозунг правых, чем левых, о чём Деа и сказали в лицо. Шустрый социалист не растерялся, и вместе со своими сторонниками вышел из состава партии, отправившись в “свободное плаванье”.
Другое дело наш старый знакомый Дорио. Потеряв пост в ФКП, он, де-факто, потерял всё. Да, за ним ушло множество сторонников, но без организации эта масса превращалась в разрозненные струи алого пламени, которые очень просто потушить.
И тут на сцену выходят члены банка “Вормс”, которые делают вчерашнему коммунисту очень интересное предложение.
Осторожно, синархия, или похождения бывших левых
«Дело» открыто обвинило банкира Вормса в том, что он «колонизировал» правительство Виши. Статья эта была опубликована несколькими днями ранее приведенного выше обращения маршала Петена.
«В нашем вчерашнем номере, — писал автор редакционной статьи „Дела“, — речь шла о банке Вормса, благодаря усилиям которого к власти пришли лица, находящиеся на содержании названного банка, откуда они и получают инструкции. Команду эту правильнее было бы назвать… бандой Вормса. Именно они, особенно после печальной вылазки 13 декабря, правят бал в Виши».
Далее следовала гневная диатриба в адрес отдельных министров и государственных секретарей, из тех, что предположительно входили в «банду Вормса», и, под конец, автор редакционной статьи решительно заявлял: «Нам дорога Франция, а не банк Вормса!»
Среди тех, кого Марсель Деа вознамерился пригвоздить к позорному столбу истории, можете мне поверить, далеко не все были замаскированными врагами Франции, выступавшими в роли послушных марионеток международного капитала. Деа, надо сознаться, перехватил через край, ведь правительство Виши большей частью состояло из искренних патриотов. Если туда и проникали агенты финансовой олигархии, то случалось это, честно говоря, довольно редко.
Но и входившие в правительство патриоты, и замаскированные враги нации, по сути дела, принадлежали к одной котерии, точнее сказать, клану. Названную группу лиц связывали общие «экономические интересы», если пользоваться приведенным выше выражением маршала Петена. Люди, как это часто случается, возможно, подобрались и неплохие, однако сама система никуда не годилась. Капитализм — вот неистощимый родник наших бед, и потому не стоит взваливать вину на одних «капиталистов» (или же их «душеприказчиков»: высших администраторов и представителей). Зачислять их всех скопом в коррупционеры — абсурдно, хотя нельзя не принимать во внимание очевидность: система наложила-таки на каждого из своих адептов неизгладимый отпечаток.
Собравшись под знаменем маршала Петена, они думали, что будут служить Франции, и они действительно ей служили, причем не за страх, а за совесть.
Люди доброй воли, они даже не осознавали некоторой ущербности своего патриотизма. Делая ставку на государство, — (предмет, согласитесь, несколько абстрактный) — они упускали из виду все остальное, ведь во Франции, помимо государства, существовал и народ, нация. Государство, вверенное заботам финансовой олигархии, может, конечно, казаться могущественным, этаким царством законности и порядка. Но за раззолоченным фасадом — народ, и народ этот страдает от нищеты…”
Эта статья появится намного позже описываемых нами событий – уже во времена Французского Государства, известного теперь как “режим Виши”. Принадлежит она перу Анри Коттона, известного коллаборциониста, и он не стесняеться в выражениях:
“Ипполит Вормс, внук основателя одноименной фирмы, родился 20 мая 1889 года в Париже. Родители его — Люсьен Вормс и Виржиния Адель Хоук (Virginie Adele Houcke) были связаны узами законного брака. Мать, как правоверная христианка, поспешила окрестить новорожденного. Впоследствии Ипполит, казалось бы, окончательно порвал со своими иудейскими родственниками по отцовской линии: 14 февраля 1912 года он обвенчался с христианкой Глэдис Мэри Льюис-Морган (Lews-Morgan). Молодые были обвенчаны, «согласно уставу и обрядам господствующей Церкви», в храме Всех Святых, что находился на улице Маргарет, приход Мэрилбоун (Marylebone), графство Лондон. Единственная дочь Вормса, Маргарет Вивиап (Viviane), также вышла замуж за христианина Роберта Генри Клайва (Clive), сына американского посланника в Японии…”
Замысел “синархистов”, объединившихся вокруг “Вормс”, состоял в построении политического и экономического строя на четырех основных принципах:
1. Представители названных выше заинтересованных групп (технократов-синархистов – Иезекииль) непосредственно обладают всей полнотой политической власти;
2. В каждой отрасли промышленности ради устранения конкуренции достигается максимальная концентрация капиталов;
3. Руководство полностью контролирует цены на товары;
4. Рабочие ставятся в такие юридические и социальные условия, что любые встречные с их стороны требования исключаются категорически
По-сути, именно этого добивались и большинство тогдашних правых, но синархисты имели несчастье быть масонами. И то, что было позволено Юпитеру, не разрешено быку – оттого и реакция на опыты синархистов последовала специфическая.
Но до раскрытия “Синархии” оставалось еще много времени. А вот деньги в карман Дорио пошли уже в 1934 году, и очень недурные.
И Дорио, мечтающий о реванше, создает свою ФНП. Как уже было сказано выше, изначально эта партия была открыто национал-коммунистического толка, со своими “штурмовиками” и пропагандистскими ресурсами. Но Дорио мало денег “синархистов”; он мечтает поквитаться с Торезом за личные обиды, а для этого ФНП должна быть крепкой и мощной партией.
Деньги идут с востока и юга – от ведомства Риббентропа и Чиано, от ребят в чёрной форме. Дорио понимает, где настоящая сила. И Французская Народная Партия превращается в аналог “франсистов”, только с более прогерманским вектором.
Дорио поставил всё на кон ради мести Торезу. И если Торез слепо верил Сталину, то Дорио слепо верил в “Новую Европу” Гитлера. Но до момента расплаты было еще очень и очень далеко…
Восхождение “Народного Фронта” и поражение правых
Было бы глупо утверждать, что правые всех рангов и мастей сидели, сложа руки.
Регулярно на Елисейских полях проводились пафосные демонстрации. Кроме организаций-титанов вроде “Круа де Фе” и ФНП были созданы десятки карликовых партий, зачастую сочетавших в своём названии “национальный” и “социальный”.
Доктрины уходили всё дальше от старого монархизма и консерватизма, манифесты выдавались пачками, и каждый рвался “спасти Францию от большевизма”. Позже весьма раздраженный Пьер Дриё де ля Рошель вложит в уста своего героя Жиля следующую идею: никаких офисов, никаких партийных структур, только контора, где вербуются штурмовые отряды. Доля правды в этом была, и весьма существенная – у каждой правой партии Франции была своя “Социальная Хартия Труда” или подобный документ, своя униформа, и…свои штурмовые отряды, которые со временем занимали самое важное место в партийной структуре. Париж стал ареной драк и потасовок правых и левых боевиков.
У “титанов” было что-то большее: кассы взаимопомощи, свои спортивные организации, газеты и журналы. Но в целом, французские правые отличались от своих европейских коллег большей страстью к пафосу и интеллектуальной работе. Да, идеи “Консервативной Революции” были сформированы в Германии, но зато французы дали миру “планизм” и множество деятелей литературы правого направления.
“Третий Путь” по-французски был консервативным – более, чем фалангизм в Испании или иные подобные течения. Опора на крестьянство была основной в доктринах французских правых: даже среднему классу уделяли меньше времени в политических программах.
Были, разумеется, и свои исключения. Де ля Рок призывал “распределить работу между трудящимися всех уровней” путем создания корпоративной системы, но при этом защищал республиканские символы и строй. Марсель Деа и остальные последователи неосоциализма смотрели на экономику с точки зрения государственников, которым более важен классовый мир, чем рост. Моррас в целом не уделял экономике сколько-нибудь времени в своих трудах – Франция и нация превыше всего, а остальное дело сотое.
Общей чертой всех правых того времени был антикапитализм – яростный, дикий, кое-где превосходящий даже риторику коммунистов и социалистов. И если левых не любили за их интернационализм и классовую борьбу, то капитализм рассматривался как ключ к либеральной демократии с её пороками и анархией. Особое место занимало порицание “узуры” или банкирского ростовщичества, которые мешают честному труду.
Антикапитализм французских правых был циничным и технократичным. Но именно он привлекал в правые ряды интеллектуалов и бунтующих литераторов. И Луи-Фердинанд Селин, и Пьер Дриё де ля Рошель, и многие другие вступили в ряды правых именно потому, что больше коммунизма они ненавидили порядок дел в Третьей Республике. Роскошь, культ денег и успеха, гибель морали, гибели старых традиций, социальное расслоение дичайшей величины – и жизнь высших кругов Республики. Такое сочетание не могло не вызвать ненависти как среднего класса, так и людей интеллектуального склада.
Правые идеи с культом героизма и служением нации воспринимались как бунт против гниющего мира. Интербеллум был слишком стремительной и меняющейся эпохой, никто не верил в длительный мир – и каждый старался быть сильнее врага. Третья Республика же воспринималась правыми как государство исключительно больное, ослабленное франкомасонами и коварным богоизбранным народом.
А перед глазами был опыт Италии, которая из нищей страны превращалась в подобие Римской Империи. Был опыт Германии, где с врагами режима не церемонились, а место изнеженных декадентов занимали стальные колонны бойцов.
“И нам бы так!” – мечтали французские ветераны, злые и молодые, чья юность была обожжена Первой Мировой. Средний класс мечтал о стабильности и гарантиях собственности, рабочие мечтали о зарплатах – и только правые мечтали о бунте, о новом строе, который укрепит Францию.
Но мечты – мечтами, а Народный Фронт делал своё дело. Тем более, что на выборах в Испании победил местный аналог, состоящий из левых всех рангов и мастей – и это добавило французским левым уверенности. Помог им и Гитлер – 7 марта 1936 года германские силы вошли в демилитаризованную Рейнскую область, что было использовано в агитации левых.
26 апреля начались выборы в Национальное Собрание Франции. Итоги получились такими:
Народный фронт:
Социалистическая партия – 19.86% – 1 955 306 голосов,
Коммунистическая партия – 15, 26% – 1 502 404 голосов,
Радикальная партия – 14,45 – 1 422 611 голосов,
Другие левые – 7,6% – 748 600 голосов
Правые:
Демократический республиканский альянс – 25,76% – 2 536 294 голосов,
Республиканская федерация – 16,92% – 1 666 004 голосов
Другие – 0.16% – 16 047 голосов,
Сразу после победы Народного Фронта последовали масштабные стачки и забастовки по всей Франции, координируемые Всеобщей Конфедерацией Труда (один из крупнейших профсоюзов Франции по сей день – примечание Иезекииля), и у работодателей были выбиты “матиньонские соглашения”. ВКТ и Всеобщая Федерация Работодателей пришли к консенсусу: коллективные договора, оплачиваемые отпуска в отраслях промышленности и сельском хозяйстве, домашней службе и свободных профессиях, 40-часовая рабочая неделя.
Жаркое лето 1936-го года было отмечено забастовками и роспуском всех правых организаций. Правительство Народного Фронта из левых бунтарей-радикалов тут же превратилось в правительство порядка и приличия. Леон Блюм лично приказал полиции “применять любые средства для восстановления порядка”, и дубинки застучали по спинам французских пролетариев.
Леон Блюм и все-все-все
Пришло время разобраться в левом паноптикуме Франции, поскольку от него во многом зависело положение и на правом фланге.
Итак, Леон Блюм. Этнический еврей, социалист, лидер СФИО с большим опытом политических интриг. В отличие от коммунистов, не щеголял пролетарским происхождением, зато умел делать политику в демократической системе. Этого навыка не было у Тореза, который мнил себя вторым Лениным, не было и остальных левых политиков. Они привыкли быть “народными трибунами” – кто-то в лучшем смысле, кто-то в самом худшем.
Вторым номером идет Морис Торез. В прямом смысле человек “от станка”, генеральный секретарь ФКП, почетный сиделец французских тюрьм, надежда и могильщик французских комми. Именно благодаря Торезу Дорио покинул коммунистическую партию: можно даже сказать, что благодаря твердолобой политике Тореза фашизм во Франции больше получил, чем потерял. Дух старика Мориса парил над Народным Фронтом, но сам он в него не вошёл, предпочитая быть вне официальной политики.
Эдуард Эррио – номер три и общий облик Радикальной Партии. Левые, но за рынок и частное предпринимательство (что-то вроде современной КПРФ и СР в России), имеющие стабильное представительство в Национальном Собрании, но при этом верящие в тотальную социальную справедливость – это всё они, радикалы. Кроме этого, ярким лидером из рядов радикалов был Роже Салангро, ставший министром внутренних дел в правительстве Народного Фронта и который затем покончил с собой.
Новый “картель левых” сделал достаточно много для простых французов – что признавали и правые оппоненты. Гарантированные отпуска и коллективные договора, повышения заработной платы, оплачиваемые отпускные билеты – в годы войны режим Виши не рискнул отменять летний отдых и гарантированные билеты.
Но Народный Фронт споткнулся так, как спотыкаются все подобные левые картели. Занявшись социальными проблемами, “фронтовики” забыли о Банке Франции и экономическом векторе. Патриотичные банкиры начали выводить средства из Банка, а когда Блюм и его соратники спохватились, то было уже поздно: Франция потеряла двести миллиардов франков. Экономика затряслась в чудовищных конвульсиях.
Правый реванш
Разгон и зпрет “правых лиг” ничего, по-сути, не изменил в политических дебрях Третьей Республики.
“Огненные Кресты” де ля Рока превратились в Французскую Социальную Партию. “Молодые патриоты” сформировали Национальную и Социальную Партию. Малые партии-секты ушли со сцены, остались только “титаны”.
Лучше всех выбрался старик де ля Рок. Он сохранил партийные структуры, штурмовые отряды, и всю инфраструктуру. ФСП занялась публичной политической деятельностью, готовясь к следующим парламентским выборам. На улицах стало немного спокойнее, а место пламенных манифестаций заняли дебаты в уютных офисах. Следом за де ля Роком шёл наш старый знакомый Дорио, но уже в то время начался радикальный крен ФНП в сторону нацизма и фашизма, что вызвало кризис внутри самой партии. Дорио остался без своего главного идеолога, зато в партию пробрались криминальные элементы во главе с марсельским гангстером Симоном Сабиани.
Дорио попытался создать “Фронт Свободы” – объединение правых организаций для противостояния Народному Фронту. Но ничего не получилось, лидеры правых партий не смогли договориться друг с другом.
Дела у Народного Фронта шли не важно – и правые этим пользовались. Выдвигая, по-сути, родственные или похожие требования, Французская Социальная Партия активно играла на струнах патриотизма и разочарования широких масс. Попытки заткнуть де ля Рока путём провокаций и открытого силового давления провалилась – ФСП набарала полмиллиона последователей, ясно высказываясь как против большевизма, так и против нацизма.
Деньги от раздраженных предпринимателей пошли в карманы французских социалов. В конце-концов, де ля Рок выступал в защиту собственности, тогда как восставшие рабочие захватывали фабрики и заводы. И лучше классовый мир под руководством сильного государства, чем такой грабеж! – примерно так мыслили спонсоры ФСП. Дорио оставалось довольствоваться помощью банка “Вормс” и зарубежных покровителей, готовя свои штурмовые отряды к борьбе с коммунистами.
Военная угроза со стороны Германии никуда не исчезла. И риторика де ля Рока, как и “официальных” правых в Национальном Собрании соответствовала общим настроениям. В отличие от “подражателей”, ФСП и компания официальных правых не изголялись в комплиментах Рейху, и призывали французов к оружию.
Народный Фронт же воспринимался многими как власть слабых. Сорокочасовая рабочая неделя, налоговые льготы – как же при таких условиях поднимать Францию с колен и строить танки? Нужна сильная рука, крепкая, которая приведет к победе в будущей войне.
Но для некоторых и де ля Рок не является “крепкой рукой”. Из рядов “Аксьон Франсез”, ФСП и других запрещенных партий уходит молодёжь. Она считает своих вчерашних лидеров трусливыми и неспособными на радикальные действия. И вот в парижском офисе компании “Л’Ореаль” проходит первое собрание людей в странных колпаках, напоминающих колпаки Ку-Клукс-Клана…
Продолжение следует
