Начало и середина 1960-х годов – достаточно интересное и непростое время. Руководство КПСС сместило «волюнтариста» Хрущева, отправив его на пенсию. Избранный «на красное царствие» Леонид Ильич Брежнев, компромиссная фигура, устраивавшая всех, принялся в меру своих сил исправлять «кукурузное безумие». Косыгин предлагает свою реформу, в Сибири находят крупные залежи нефти, продолжается масштабное социальное строительство. Следы «оттепели» благополучно скрыты снегом неофициального «сталинопочитания». Нарастает волна диссидентских настроений. Продолжает публиковаться Солженицын, гремит процесс Синявского и Даниеля. «Стиляги» ушли в прошлое, их нишу постепенно занимали «хиппи» и «битники». Страна жила своей жизнью, от зарплаты до аванса. Стояла в очередях, читала Стругацкого, получала квартиры, отрабатывала смены. Однако… В городе Ленинграде, в стенах местного Государственного Университета, упорно грыз гранит науки некий студент, имя которого в скором времени войдет в документы КГБ.
Игорь Вячеславович Огурцов, организатор ВСХСОН
Сам Огурцов родился 22 августа 1937 года в Сталинграде в семье потомственного инженера-кораблестроителя Вячеслава Васильевича Огурцова и преподавательницы музыки Евгении Михайловны Огурцовой (Деревенсковой). Учился на философском и восточном факультетах Ленинградского государственного университета (ЛГУ), который окончил в 1966 году. Работал редактором в ЦНИИ информации и технико-экономических исследований. Игорь Вячеславович происходил из примерной семьи. Огурцов-старший во время войны с Германией защищал Ленинград, а во время войны с Японией командовал 124-й Мгинско-Хинганской ордена Суворова стрелковой дивизией. Что характерно, звание Героя СССР он так и не получил – отказался вступать в коммунистическую партию.
До определенного момента Игорь Вячеславович вел обычную студенческую жизнь. Сессии, студенческая самодеятельность, поездки на «картошку»… Однако обостренное чувство справедливости побуждало молодого востоковеда к действию. В силу специфики своего образования, изучая политическую ситуацию как в СССР, так и в мире, Огурцов пришел к выводу, что коммунизм и капитализм одинаково ведут русский народ к гибели. Нужен иной подход к построению общества.
«Мировой социальный кризис, под знаком которого проходит вся история капитализма и социализма и который в ХХ веке стал трагедией многих народов, теперь угрожает перейти в мировую термоядерную войну, несущую гибель цивилизации.
Материальные богатства никогда не были так велики, а научные познания никогда еще не давали в руки людей столь большой власти над природой, как в современном мире, но ни наука, ни богатства не увеличили человеческую свободу, не принесли устойчивого благополучия, твердой уверенности в будущем.Власть над природой, завоеванная наукой, стала опасной для человечества в современном духовно помраченном мире.
Безумная политика, направленная на завоевание мирового господства, поглощает плоды тяжелого труда миллионов людей, опутывает мир сетями шпионажа, рождает манию подозрительности, приводит к подавлению гражданских свобод. Разделение мира на два противостоящих военных лагеря, непримиримая идеологическая вражда, гонка вооружений — все это роковые признаки надвигающейся катастрофы, которая может быть предотвращена радикальным и быстрым изменением всей мировой обстановки.
Причина этого опасного напряжения в мире лежит гораздо глубже экономической и политической сфер. Миру необходимо духовное возрождение. Только обновленный дух человечества откроет новые цели политики, направит ее ко благу человечества и укажет пути к свободе и удовлетворению материальных потребностей всех народов» (из вступления к манифесту ВСХСОН).
Именно на основе этих размышлений Огурцов создал концепцию социал-христианства.
«Социальное христианство утверждает свободу человека, святость семьи, братские отношения между людьми, единство всех наций. Социал-христианство — это персоналистическая экономика, политика, культура, в основу которых положены законные права и интересы человеческой личности» (из вступления к манифесту ВСХСОН).
Таким образом, Огурцов последовательно критиковал как коммунизм, так и капитализм, призывая построить новую социальную и экономическую систему. Постепенно, тщательно проверяя настроения окружающих, Огурцов формирует вокруг себя группу единомышленников из своего института.
Михаил Юханович Садо. В иерархии ВСХСОН занимал место начальника разведки и контрразведки
Вокруг Огурцова сплотились честные и самодостаточные люди, не принимавшие советской власти, и, в то же время, не желавшие с разбегу окунать русский народ в «дикий капитализм». По-большому счету, это были представители технической и гуманитарной интеллигенции, объединенные идеей православия и возрождения России. Позиция этих людей была близка к Русскому Белому Движению, но все же они выработали свою идею, и, следует признать, более эффективную. Если у Белой Гвардией основной идеей была «непредрешимость» – сначала победа над большевиками, а затем уже проведение Учредительного Собрания – то братья-социал-христиане подошли к формированию будущего государственного устройства более конкретно.
Отличительной чертой будущей организации стала тотальная секретность. Огурцов лично подбирал соратников из круга знакомых, которые и составили ядро грядущей организации ВСХСОН – Всероссийского Социал-Христианского Союза Освобождения Народа. В 1964 году Огурцов создает Народно-Революционную Хартию – базовый документ ВСХСОН. Хартия состояла из вступления и двух частей. Во вступлении Огурцов уделил значительное внимание критике буржуазно-капиталистического и коммунистического строя:
«Социальная катастрофа, в которую была ввергнута Россия в результате коммунистической революции, явилась тяжелым историческим уроком для всего мира. На протяжении своего полувекового существования коммунистическая система являла полную противоположность тем идеалам, к которым стремится человечество. Коммунистический опыт построения нового мира и попытка воспитать нового человека привели лишь к созданию бесчеловечного мира. Будучи болезненным детищем материалистического капитализма, коммунизм развил и завершил все вредные тенденции, которые имелись в буржуазной экономике, политике, идеологии. В этом — источник поразительного сходства коммунизма с фашизмом. Составные части марксистско-ленинского учения заимствованы из западных буржуазных теорий. Новым в марксистско-ленинской «науке» являются программа обобществления, то есть захвата принадлежащих народу средств производства классом партийной бюрократии и руководство к установлению диктатуры этого класса над народом.
Поверхностный буржуазный материализм превратился в фанатический атеизм, который стал почвой страшного антигуманизма, отрицанием человеческой личности. Отступив от Бога, коммунизм тем самым обезличил человека, превратил его в объект, в средство. Не только хозяйство было отчуждено от человека, но отчуждены его воля, его ум, его сердце. В среде этого принципиального антигуманизма закономерно возник и развился до патологических форм культ лжеспасителей человечества» (из манифеста ВСХСОН, важнейшая его часть).
Именно с момента написания манифеста начинается активная деятельность организации. Сформировавшаяся вокруг Огурцова группа начинает радикализовываться, структуризироваться, создаются внутренние отделы.
Вячеслав Михайлович Платонов, член идеологического отдела ВСХСОН
Евгений Александрович Вагин, глава идеологического отдела ВСХСОН. Бывший десантник и чемпион г. Ленинграда по классической борьбе
«Марксистско-ленинское положение о государственной миссии пролетариата позволяет на первых порах использовать часть рабочего класса как организованную силу для политического переворота, который ведет к еще большему закрепощению рабочих.
Марксистско-ленинское требование принудительно обобществить народное хозяйство ведет к хозяйственной тирании, к абсолютной, рабской зависимости народа от правителей, к резкому падению производительности и низкому качеству товаров, к нищенскому уровню жизни для трудящихся.
Марксистское понимание равноправия женщин с мужчинами означает принуждение женщин к труду на производстве, что ослабляет семью, обрекает детей на беспризорность.
Марксистско-ленинское положение о единстве партии, монополизировавшей власть, неизбежно приводит к культу вождя партии, который превращается в деспота.
Марксистско-ленинский принцип партийности науки и искусства ведет к вырождению общественных наук, к торможению во всех областях знания, к уничтожению национальной традиции, к фальсификации действительности, к замене культуры пропагандой.
Марксистско-ленинское требование идеологического единства и тотального коммунистического воспитания народа вызывает жесточайшее моральное угнетение всего общества, развращает людей в атмосфере всеобщего лицемерия.
Марксистско-ленинская теория истины есть волюнтаризм и прагматизм, прикрытые маской научности.
Марксистско-ленинское положение о неизбежности коммунистической революции во всем мире и о необходимости вызвать и поддерживать ее всеми средствами приводит народы на грань мировой атомной войны.
В процессе развертывания коммунистической революции это учение претерпело некоторые изменения, и было развито применительно к определенным историческим условиям до своих последних выводов.
Собственно марксизм, ленинизм, сталинизм, маоизм – все это последовательные звенья одной цепи. Все учение логически взаимосвязано и не поддается частичной ревизии. Оно может быть, после признания его основных предпосылок ложными, отвергнуто только целиком.
Это учение, приведшее к необъятной власти новый господствующий класс — коммунистическую бюрократию, враждебно человечеству. Объективно служит оно только этому классу в деле ограбления, обмана и подавления народов…» – так охарактеризовал Огурцов существовавший на тот момент режим в манифесте ВСХСОН.
Особенный момент – это вторая, позитивная часть программы ВСХСОН. Вот, например, пункт о собственности:
«Пункт 1. Коллективная классовая собственность коммунистической бюрократии, присвоенная в результате экспроприации всего народа, должна быть взята вод народный контроль и персонализована. Персонализация призвана возвратить непосредственно народу отчужденное от него хозяйство страны. В целях создания смешанной экономики и свободного демократического хозяйственного строя должны быть образованы следующие формы собственности: общенациональная, государственная, общинная, персоналистическая».
С самого начала социал-христиане рассматривали свою организацию как военно-политическую, считая, что коммунистический режим не отдаст власть без боя и утащит за собой страну в могилу. Изначально Огурцов и Садо планировали довести численность организации до 10 000 человек, а уже затем перейти к активным действиям.
Трудно поверить, но пресловутое всесильное КГБ ничего ни об Огурцове, ни о его соратниках не знало. Братья ВСХСОН соблюдали строжайшую конспирацию, и в период с 1963 по 1967 год социал-христианское подполье достигло многого. Членами организации стали многие студенты вузов Ленинграда, которые, получив распределение на работу в различные города СССР, создавали на местах группы ВСХСОН. Согласно материалам следствия, подразделения и группы Союза существовали, кроме Ленинграда, в Москве, Краснодаре, Волгограде, Томске, Иркутске, Шауляе, Петрозаводске, на острове Валаам. Руководством ВСХСОН была установлена связь с единомышленниками в Польше, Чехословакии, с русской эмиграцией во Франции и Англии.
Успех ВСХСОН объясняется еще и строжайшей конспирацией. Братья работали в «тройках», дабы исключить проникновение в организацию провокаторов. Участники вербовались непосредственно из близкого окружения, либо же во время студенческих экспедиций, слетов, походов. Молодежь шла во ВСХСОН по самым разным причинам. Это и «неприятие советской реальности», и православие, и желание что-то изменить.
Стоит понимать, что «братья» начали свою деятельность в конце пресловутой «оттепели», после развенчания культа личности Сталина. Это сыграло не последнюю роль в сборе организации. Уместно привести отрывок из воспоминаний члена ВСХСОН Владимира Ивойлова о том, что предшествовало его приходу в организацию:
«Впечатление от хрущевского Письма (Закрытое письмо Хрущева XX съезду ЦК КПСС о культе личности и его последствиях – прим. Иезекииля) – чудовищное. То, что раньше в каких-то разговорах, намеках (у нас же – край ссыльных) едва-едва ощущалось, теперь стало ужасной правдой. Возможно, еще не до конца высказанной, но уже как бы послышались крики и стоны миллионов и миллионов невинных жертв драконовского режима. Еще не все понято и осмыслено, но ясно одно: над моей Россией и с моим дубом произошло, и сейчас происходит нечто ужасное. Откуда эта беда? Ленин, Сталин, партия, коммунизм, Павка Корчагин, Олег Кошевой – да это же все ЛОЖЬ, если за всем за этим тени миллионов невинно убиенных. Хрущев обвиняет Сталина, – но это же наивно: он сам помогал Сталину! А кто расстреливал, раскулачивал, пытал, охранял лагеря на Колыме? Да вот мы среди них: вот капитан Ешке, вот капитан Бондарев, а сам комиссар Гриненко – они же всю жизнь прослужили в карательной системе, чему мы можем у них научиться? Уж не тому ли, как пытать и как расстреливать без суда? Куда мы попали?».
И именно идеи Огурцова стали для таких молодых людей, как Ивойлов, своеобразной «путеводной звездой».
На протяжении периода с 1964 по 1966 ВСХСОН накапливал силы. Активно переводилась на русский язык иностранная литература, создавались ячейки в городах Союза. Но в 1965 году казалось бы идеальная система вербовки ВСХСОН дала сбой. Всхсоновцы попытались привлечь к работе организации известного ленинградского диссидента Александра Григорьевича Гидони, но тот заподозрил «братьев» в провокации и работе на ГБ, и… написал донос. Такой поступок, мягко говоря, даже сегодня вызывает оторопь. Ведь сам Гидони к тому времени уже имел пренеприятнейший опыт общения с советскими карательными органами, и отбыл заключение за организацию своей «Социально-прогрессивной партии» (два года по статье 58-10, после участия в забастовке зэков Гидони добавили еще четыре года).
Собственно, история предательства А. Г. Гидони темна, что вода в облацех. С одной стороны, Александр Григорьевич сотрудничал с госбезопасностью еще в 1958 году, о чем в архивах сохранились соответствующие документы. Но именно как сотрудник ГБ он и был разоблачен еще во время заключения в лагере, и с тех пор как «сексот» ценности для чекистов не представлял. Уже будучи в эмиграции, Гидони утверждал, что социал-христиане были «провокаторами», и после ареста «опозорились». Но по воспоминаниям самих всхсоновцев, дело обстояло совершенно другим образом. Снова предоставим слово Ивойлову:
«Но вначале несколько слов о Гидони. Если он уже умер, то о мертвых не принято говорить плохо, и я воздержусь. В его обширных мемуарах (А.Гидони. “Солнце идет с Запада”, Торонто, 1980, стр. 387 и далее) есть несколько моментов, которые нельзя обойти. Во-первых, мотивы доноса: о какой слежке за ним идет речь, кто мог за ним следить? Но если это не слежка, то это фобия, нормальный медицинский термин – панический страх, когда пуганая ворона и куста боится, когда совершаются поступки, за которые потом стыдно всю жизнь. Такой поступок совершил Александр Гидони и об этом совершенно правильно сказал адвокат Ю. И. Лурье: “Гидони испугался провокации, получив предложение социал-христиан”. Во-вторых, ну, ты струсил, побежал с доносом, попал в скверную историю, – а зачем других обвинять в трусости. “На следствии социал-христиане вели себя позорно”. Да так ли? Разве хоть один человек был арестован по нашему делу, – помимо тех, кто были в списке, который захватило КГБ? Кто же пострадал? Свидетели. Но это как раз та ситуация, что, чем больше свидетелей, тем лучше, ибо это свидетели того, что Россия еще жива, и есть люди, которые добровольно пошли на смертельный риск ради России. В-третьих, сравнение нас с революционерами для нас обидно, ибо мы не являемся, слава Богу, таковыми и хорошо, что мы на них не похожи. У революционеров есть пафос разрушения и ненависти, у нас не было ни того, ни другого – мы созидали независимую русскую силу на тот случай, если “революционеры” снова захотят пройтись по России террором…
…Таким образом, несмотря на огромное психическое давление в течение 14-ти месяцев, только пять человек отступили до линии “РАСКАЯЛСЯ”, другие одиннадцать человек только “ПРИЗНАЛИ СЕБЯ ВИНОВНЫМИ ПО СТАТЬЕ 70” и один не признал себя виновным. Картина совсем даже не удручающая, как это пытался изобразить Гидони. Есть разговоры, что двое из “раскаявшихся” отступили еще дальше и перешли на сторону противника уже после тюрьмы (стукачество), но без Суда Чести однозначно утверждать это невозможно. Во-вторых, даже если это так, то из 28-ми членов организации один оказался доносчиком и двое перешли в сексоты – чекистов поздравить не с чем! За такую работу я бы им премию не выдал. Да и суд над нами совсем не походил на процессы Бухарина и Рыкова. И это – после 14-ти месяцев титанической работы по разложению противника. В осадок выпали всего два стукача? Впрочем, и это последнее под большим сомнением. Анатолий Иванович Сударев в конце своих мемуаров (“Мой бунт”, – “Вече”, №59) пишет: “НЕТ, НЕ СОЖАЛЕЕМ И НЕ РАСКАИВАЕМСЯ!”…
Не очень приятно, но приходилось маскироваться, иногда лгать, выкручиваться, надо было изображать трусость. В 30-е годы возможна была бы для нашего случая только одна стратегия поведения, если захвачен штаб и все списки с документами в руках у карателей – стратегия “поджигателя из Луги”. Во второй половине 60-х годов такая стратегия была бы ошибочной и для истории России и гибельной для нас, как носителей нового русского сознания, будущей России. Здесь как бы идет негласное сближение позиций: “Хватит гражданской войны, хватит трупов, когда русские убивают русских, надо искать какие-то пути сближения: ВСХСОН делает вид, что декларировав проблему и передав знамя одному бескомпромиссному человеку, как организация распускается и разоружается, – а КГБ делает вид, что верит нам, докладывает наверх об устранении опасности, а над возникшей в обществе проблемой пусть думают вожди”. Разумеется, все это гипотетично и никто вслух так не говорил, но общий фон такого соглашения чувствовался. В новых условиях знамя ВСХСОН сохранено, никто из штатных членов не отступил (КРОМЕ: вечная память умершим и позор предателям), перегруппировываемся и идем дальше. Мы входим в Новую Россию XXI века не побежденными, а победителями, ибо мы – живые носители социал-христианства».
То есть, всхсоновцы рассматривали себя изначально как третью силу, которая, не принимая большевизма, выступала все же против возможной второй гражданской войны, которая принесет русскому народу еще больше страданий, чем первая. И несмотря на то, что донос Гидони был составлен квалифицированно, с указанием всего и вся, причастного к «братьям», ВСХСОН действовал еще год. Более того, оперативная группа ленинградского КГБ, сформированная после доноса Гидони, была распущена после того, как ее руководитель побеседовал с Бородиным и Ивойловым. На удивление, «братья» отделались легко – Ивойлов сказал майору Суменкову, что уничтожил иностранную литературу, попавшую к нему в руки, а Гидони решил «проверить» на патриотизм, руководствуясь исключительно благими коммунистическими побуждениями. Майор, довольный таким «исходом», распустил опергруппу. Более того – год спустя, когда за ВСХСОН принялись уже более серьезно, Суменков предупредил «братьев» о нависшей над ними опасности.
Аресты начались в феврале 1967 года. На всхсоновцев были брошены лучшие силы всесоюзного аппарата ГБ.
Однако добились комитетчики поразительно малого. Масштаб деятельности ВСХСОН ошеломил чекистов, ведь ни с чем подобным они не сталкивались со времен Братства Русской Правды. Более того, «братьям» сочувствовали и зэки, и ряд следователей низового ранга, и даже стукачи, подсылаемые в камеры для «обработки» всхсоновцев, отказывались помогать следствию. Связанно это еще и с тем, что всхсоновцы, будучи антисоветчиками, не рассматривали себя «сокрушителями», «революционерами» и «поджигателями». Выступая за христианизацию политики, экономики и общественной жизни, «братья» были далеки от пораженческих позиций (плохой народ, не тот народ).
«Владимир Федорович Веретенов не признал себя виновным по статьям 70-й и 72-й. Он объяснял это тем, что ВСХСОН “ставил задачу по устранению коммунистов от власти; советская власть и коммунистический режим – разные понятия”. Остальные 16 человек вынуждены были признать себя виновными в нарушении статьи 70-й. Была такая статья – теперь ее нет в УК. Нарушили мы ее тогда? – Нарушили! Как не признать? Все остальное нелогично. Отделить большевицкий режим от советской власти, которую этот большевизм полностью узурпировал, нам как-то не приходило в голову. Не пришло в голову и объявить эту статью УК аморальной, незаконной (противоречащей, например, Декларации прав человека 1948 года, принятой ООН и подписанной СССР) – и тогда ни в чем не признавать себя виновными. Но это надо было продумать прежде нашему руководству» (из воспоминаний В. Ивойлова).
Закрытый суд над членами ВСХСОН начался в декабре 1967 года. 21 обвиняемый, 52 свидетеля, в том числе и оба доносчика – Гидони и некий Петров. По этому процессу были осуждены руководители организации: Огурцов получил 15 лет заключения и пять лет ссылки, Садо – 13 лет, Вагин и Аверичкин – по восемь лет. На втором процессе, проходившем в марте-апреле 1968 года, сроки получили остальные участники организации, в том числе и Леонид Бородин. Но на этом история ВСХСОН не закончилась.
Уже в заключении началась вторая стадия. «Братья» начали агитировать сокамерников, охрану в лагерях, связываться с другими антисоветскими группами. Вдобавок и Огурцов, и Садо, и остальные члены организации отказывались распустить ВСХСОН и объявить об этом. И, не смотря на жесточайшее давление лагерной администрации, чинов КГБ, а также партийных функционеров, «братья» не подписали отречения от своей позиции. Таким образом, на момент написания этой статьи (осень 2016 года), ВСХСОН так и не распущен. По факту, наряду с РОВС (Русский Общевоинский Союз), ВСХСОН является старейшей русской несоветской организацией, пусть и не действующей на данный момент.
После заключения судьбы братьев-всхсоновцев сложились по-разному. Огурцова «выдавили» за границу, лишив его и его семью средств к существованию. После возвращения на Родину в 1992 году Огурцову последовательно (как и Садо, как и остальным «высшим» братьям) отказывали в реабилитации, хотя процесс пересмотра дела начала как раз Генеральная Прокуратура Российской Федерации. В интервью, данном главе РОВСа И. Б. Иванову, Огурцов крайне скептически отнесся к «новой власти» и «свободной России», но тепло отозвался о Российском Христианском Демократическом Движении, возглавляемом Виктором Аксючицем. Выступил Огурцов и против идей национального примирения, агитируя за продолжение Белого Дела и восстановление Российской Федерацией преемственности с Российской империей.
Леонид Иванович Бородин получил в 2002 году премию имени Солженицына, занимал должность шеф-редактора журнала «Москва», продолжал в своих произведениях линию писателей-«деревенщиков» советской эпохи. Умер в 2011 году, похоронен на кладбище возле Сергиева Посада.
Михаил Юхнович Садо преподавал в Санкт-Петербургской Православной Академии. Умер, похоронен на кладбище Александро-Невской Лавры.
Остальные члены ВСХСОН, в том числе и упомянутый Ивойлов, устроились в дальнейшей жизни по-разному – от учителей и ученых до автомехаников.
В XXI веке наследие ВСХСОН остается малоизученным, причем как с церковной, так и с мирской точки зрения. Идеи этой организации, чрезвычайно близкие Белому Движению, все же были намного более объемными и продуманным, чем идея «непредрешенности». Огурцов и его соратники подошли к вопросам государственного устройства будущей России более разумно, пусть их идеи и находились сугубо в христианской плоскости. И можно смело сказать, что идеи ВСХСОН еще ждут своего часа. Гражданский же подвиг его членов, в одиночку бросивших вызов одной из самых мощных систем в мире, должен служить примером беззаветного служения русской нации. «Нас почитают обманщиками, но мы верны; мы неизвестны, но нас узнают; нас почитают умершими, но вот, мы живы; нас наказывают, но мы не умираем; нас огорчают, а мы всегда радуемся; мы нищи, но многих обогащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем» (2 Кор. VI, 8-10).
Текст: Иезекииль
