Гимн в честь чумы! послушаем его!
Гимн в честь чумы! прекрасно! bravo! bravo!
(«Пир во время чумы», А.С. Пушкин)
– Именно так и выглядят довольные желто-синие граждане. Так, Господа, выглядим и мы, смея радоваться и смея всё еще стучать по клавиатуре, когда у города Д. гибнут истинно русские люди (которых и без того МАЛО).
Я всегда любил и буду любить Россию. Ту Россию, которую я познал еще в детстве – буду любить Пушкина, Бородина, Левитана, Менделеева, Ломоносова. И эти просторы, полные немыслимого пустого величия. От березок до бесконечного синего неба – всё мое, всё Родное.
И я желаю, искренне желаю вернуть её. И я верю в её возвращение. Пусть на это уйдет двадцать, тридцать, сто лет.
Мне бы только увидеть её.
Но ныне мы только поем гимн в честь чумы – а против чумы ничего не предпринимаем полноценного, решительного. Нам страшно? Но чего мы боимся? Терять нечего – только завоевывать. Честь? Достоинство? ЖИЗНЬ? Помилуйте, какая жизнь в чумном то мире!
Правда подкралась сзади. Подкралась и принялась кусаться, браниться и хохотать, хохотать…
Мы сидим на вышке, мы видим чистое поле, а за полем – солнце, уходящее за горизонт. Солнце – наша Родина, чистое поле – её отдаленность, вышка – наблюдение и весьма пассивное участие. СКОЛЬКО МОЖНО? Здесь пресловутое «Хватит терпеть!» – действительно ЗВУЧИТ. Пока другие наши другие соотечественники стоят и поют гимн у трупа русского солдата, мы должны РАБОТАТЬ. Превозмогая ВСЕ препятствия, в том числе самих себя, в том числе свои междоусобные распри. Никаких конфликтов быть не может до тех пор, пока мы не вернем Родину. Вернем – там и будем делиться, там и будем дискуссировать, попивая чай. Но что пить чай, когда под ногами мухи да кровь? Я не украинец. Я так не буду. Не умею.
Ведь в чем дело… Мы умираем – и шутки шутим. Как так вообще? Это, конечно, угрожающе выглядит (псих с разбитой головой, смеющийся над своей раной), но только ВЫГЛЯДИТ. Пока у города Д. гибнет мой народ. Что я делаю? Я пишу это письмо к Вам.
А стоило бы взять себя за шею да вынести к другим русским, да начать РАБОТУ. Как ЧЕЛОВЕК. Вы скажите мне, «а вот у нас националисты есть! А вот Навальный! А вот Спутник и Погром!». Хорошо. Умер Мозговой – кто его сменит? Навальный? Или так называемые «националисты», которые ни на что, кроме маразматических пробежек и митингов не способны (ну и раз в месяц «налететь» на какого-то очень наглого одноброва).
И если так продолжится – другие нации будут пировать (если уже не пируют) на наших костях. На русских костях.
Я вижу нашу оппозицию. Что есть оппозиция в моей Родине? Клоуны, в сущности. «Так давайте РЕВОЛЮЦИЮ!», решит кто-то из вас возопить – но нет. Не надо революций. Революции злобны и грязны. Нужны тихие внутренние перемены, перемены в культуре, в мироощущении, в душе. До тех пор, пока россияне не перестанут считать Европу местом враждебным, противоположным – россияне до этих пор умирать и будут. Уже почти умерли. Восстанут азиатами. И будут забивать друг друга во имя аллаха. Если уже не забивают…
Недавно читал сводку, что большинство россиян одобряют расправу над уже известными французскими журналистами. НОРМАЛЬНЕНЬКО, людей за карикатуры мочить. Высший сорт человечности и развития. И я не знаю, что нам сделать… Как нам эту чуму выдавить. Чума разума. Наш народ уже мутирует в нечто жалкое и глупое и неизвестно, кого он поддержит – русских националистов, что покажутся им «фашистами какими-то», или очередных постсоветских лжецов, к которым они так привыкли и которых уже любят.
(Стокгольмский синдром — психологические отклонение, возникающее у людей, взятых в заложники, когда они начинают симпатизировать и даже сочувствовать своим захватчикам или отождествлять себя с ними)
И на фоне этой глупости, этой грязи, этой чумы есть младенец. Пока беззащитный и жалкий, пока. Его окружают зубастые и озверевшие больные той чумой люди. И мы обязаны сберечь этого мальчика.
Тот младенец – восходящий русский национализм.
И мы обязаны вырастить его и защитить, не дать ему перенять эту чуму.
ДА! Русская Весна кончилась. Но что после Весны? После Весны – Лето. Летом – жарко!
Сирин
